Италия в июле — место довольно жаркое. Сам Тонини, вдовец, вместе с сыном, спасаясь от итальянской жары, уезжал на рыбную ловлю на прохладные, уютно расположенные между Финляндией и Швецией Аландские острова. Родители жили на вилле самостоятельно, и отец, склонный к простудам, может быть, единственный в Италии, наслаждался проклинаемой всеми итальянцами жарой. В Палермо можно было полностью отключиться от дел, расслабиться в тишине и отдохнуть — была машина с шофером, прислуга, при желании можно было даже отправиться в какое-нибудь соблазнительное турне. Но, безусловно, главной роскошью была погода, от которой не нужно зависеть — благословенное солнце, для тех, кто понимает!

Они звали меня с собой, но я давно считала отдых делом интимным и убедилась, что выбирать компанию лучше не по родственному принципу, а на основе общности интересов, здесь же это практически исключалось; кроме того, в отличие от отца, жару я переносила плохо.

* * *

Я обзвонила подруг, чтобы узнать об их летних планах, в Москве оказалась только Женька, наконец решившаяся на ремонт. Я пригласила ее в Новодворье, куда перебралась с Фенечкой, твердо решив никуда на лето не уезжать, и она с радостью примчалась.

Неожиданно для всех она прошла мощный конкурс и стала представителем группы американских лекарственных фирм, работающих на российском рынке. Солидное положение, высокая зарплата, машина, зарубежные поездки и многослойные бонусы совершенно изменили ее — увидев этот немыслимый гламур, я совершенно обалдела… откуда что взялось!

Она изменилась и внутренне — сплошная активная жизненная позиция, легкость и, что самое удивительное и приятное, — никакого нытья. Было видно, что жизнью своей она теперь довольна и жаловаться на нее не собирается. После развода она ожесточилась, считая себя обойденной, и мы с Ириной одно время чувствовали, что общаться с ней становится сложно.

Теперь она действительно расцвела и, не пользуясь особым успехом у мужчин в юности, с лихвой восполняла этот пробел в зрелые годы — очевидно, уверенность в себе придает женщине особый шарм и включает второе дыхание. Я получила полный отчет о ее личной жизни, в которой было столько страстей, что я разинула рот от удивления, да так с разинутым ртом и осталась, выслушивая рассказываемые образно и с юмором перипетии ее последних романов.

Мы провели вместе два чудесных дня и вдоволь наговорились. В частности, она высказала мысль о том, что отец умнее, чем мы, рефлексирующие эстеты, воспитанные на высокой духовности и романтике — ничего этого давно уже нет и не похоже, что когда-нибудь вернется…

— Для попзатмения ни Спиваков, ни Покровский, ни Раевский, ни Шнитке не годятся, слишком рафинированно и избранно. Сейчас даже изысканная Ася Горина снизила планку и перешла на упрощенный репертуар, потому что поняла — хорошо продается и охотно заглатывается вульгарная дешевка, низкопробное пойло — стадная веселуха… Наше время — век «Бодрящих», «Инолтр» и «Отвязных». Почти все телеканалы забиты этой пошлятиной — бессмысленные тексты и тряска едва прикрытыми гениталиями… Не мне тебе рассказывать о книжках — прозой, а тем более литературой назвать это диванно-компьютерное словопускание назвать затруднительно… Сами же авторы в интервью и оценивают собственную продукцию — измеряют намаранное в метрах, скоро дойдет и до килограммов… При этом абсолютная правда — рейтинги бестселлеров типа «Моя мама — киллер» или «Роман с мертвецом» просто зашкаливают, товар идет хорошо…

— И чем же ты объясняешь этот нонсенс?

— Задолбанностью сознания рекламой — от такой наглой раскрутки голова поневоле пойдет кругом… Утверждается, что все уставшие и проблемные граждане — а у нас сейчас других и нет, даже среди самых успешных — способны расслабиться именно за таким чтивом… Только этим и можно объяснить заплеванность книжных полок Фантомским, Крюговым и Манефой Кругловой — сама знаешь определенный цвет и сомнительное качество этого чтива… Отвлекуха и развлекуха легче всего и достигаются давлением на низменные инстинкты… вот и учреждается этот полный провал вкуса и духовности. Да, пожалуй, еще одно соображение, объясняющее изобилие подобного книжного бизнес-продукта: через него запускается обыкновенная реклама компаний — чуть ли не на каждой странице очередное название фирмы или товара. Так что в свете вышеизложенного — чего ты хочешь от своего отца? Оставьте человека в покое и дайте ему возможность самовыражаться, творить или даже вытворять то, что он хочет и как может, — он все верно учуял, сама же говорила, что снова — нарасхват…

— Да не учуял он ничего, это — возрастной заскок, он выглядит просто смешным…

— Даже если это так, оставьте его в покое, дайте ему возможность стареть так, как получается… Не пытайтесь сделать из человека с воображением, живущего в своем собственном мире, образцового марионеточного дедушку в кресле-качалке и войлочных тапочках, с одной-единственной страстью — вкусно поесть и на боковую. Не выйдет.

— Если честно, мне даже иногда жалко мать, она столько тянет на себе, а любимый муж вознаграждать ее за это особенно не собирается…

— Да не преувеличивай ты их проблем, по-моему, ты читаешь за скобками… Калерия Аркадьевна иначе и не может, она всю жизнь держала и держит мужа на мушке, это заметно невооруженным глазом. А Сергей Петрович уже давно привык жить под прицелом и не замечать этого — он вечно был погружен в себя, прислушивался только к себе… Это их нормальный образ жизни. На такой основе их брак просуществовал — при всех издержках — почти сорок лет… Ничего у них не изменилось и теперь он как не кидался в приступах страсти на нее, так и продолжает не кидаться, и вряд ли ее это удивляет, особенно в нынешнем возрасте.

— В последнее время его просто не узнать…

— В последнее время я не узнаю и собственную мать — после смерти отца вдруг завела себе новое увлечение — начала играть в карты.

— Ты с ума сошла…

— Представляешь — продувает всю пенсию и сидит без хлеба, так я теперь контролирую не сына, с ним, слава Богу, все в порядке, а ее жизнь — пару раз в неделю завожу продукты, веду душеспасительные беседы, а денег — не даю, знаю, куда пойдут…

— Вот уж не ожидала такого азарта…

— Наверное, у некоторых в старости проявляется то, что в молодые годы по каким-то причинам было подавлено.

— Ну и жизнь — вот-вот начнутся сюрпризы от детей, а тут родители вдруг развеселились и угомониться не могут…

— А Ирка тебе рассказывала? О своей матери?

— Честно говоря, я жутко закрутилась в последнее время и давно не звонила ей. Да и она что-то молчит…

— У нашей Ирочки сейчас — новая старая любовь. Помнишь Дорика, с которым у нее был безумный роман на втором курсе?

— Конечно помню — красавец Дориан, лихой армянин, все время собирался сменить себе имя. Помнится, у него вся семья была с невероятными именами, старший брат вообще — Цицерон… Что ж, выходит — не сменил?

— Имя оставил, да и жену, кажись, тоже — в смысле, покинул… Помнишь Таньку Кузьминскую?