проходила своего рода фильтрация всех кадровых назначений номенклатуры коллегии [Госплана], представлявшей [на утверждение] кандидатуры, не выдерживающие критики. Согласовывались вопросы выдвижения, перехода, поощрения и наказания кадров. Давались характеристики специалистам для командирования их за границу. …«Воспитывались» отдельные заместители председателя, начальники отделов… и специалисты, допускающие резкие отступления от госплановского стиля и методов работы, проявлявшие нетактичность и грубость, другие нарушения норм морали. <…> Большую помощь в освоении трудного дела руководства парткомом мне оказывали… товарищи, которые были нашими кураторами в отделе планово-финансовых органов[1103].

После назначения высокопоставленного чиновника контакт инструктора (и завсектором) с ним не прерывался. Порой это не только обеспечивало мониторинг, но и закладывало отношения на длительный период. Так, Виктор Геращенко перед назначением на пост главы Госбанка СССР

…поехал к Николаю Викторовичу Гаретовскому, который в то время был председателем Госбанка. С ним у нас были хорошие отношения, так как, когда я пять лет «трубил» в Сингапурском отделении Московского народного банка, он был завсектором ЦК КПСС, и мне часто приходилось бывать у него с отчетами[1104].

Возвращаясь к кадрам аппарата ЦК, заметим, что, по словам Гостева, было два человека, которые могли дать команду обойти процедуру назначения, — члены Политбюро и секретари ЦК КПСС Андрей Кириленко и Михаил Суслов. Кириленко с конца 1960-х отвечал за базовые отрасли экономики страны и курировал этот отдел. Суслов обладал правом и возможностью провести через Секретариат ЦК КПСС, которым он руководил, практически любую кандидатуру на любую должность, курируемую секретариатом или отделами. Впрочем, он не злоупотреблял своими полномочиями.

В этой связи Гостев вспоминает, как предложил в 1976 году трех кандидатов на пост председателя Госкомитета по труду и социальной политике, и Суслов лично отобрал из них возглавившего ведомство Владимира Ломоносова, инженера-металлурга по специальности со знакового для идеологической системы московского завода «Серп и молот», в дальнейшем сделавшего классическую карьеру партийного работника. «Объективку» на Михаила Горбачева Суслов отложил в сторону, потребовав «этого не трогать», из чего Гостев сделал выводы о наличии на него иных планов. «Объективка» же на секретаря ЦК ВЦСПС Александру Бирюкову так и осталась в резерве[1105].

В итоге Бирюкова, как человек Александра Шелепина, оставившая ради профсоюзов успешную карьеру инженера и руководителя в легкой промышленности, проработала в ЦК ВЦСПС, преимущественно в одной и той же должности, с 1968 по 1986 год[1106]. Только в 1986-м, когда «шелепинцы» вновь вернулись в политическую власть, она возобновила карьерный рост — была в 1986–1988 годах секретарем ЦК КПСС по легкой промышленности, а в 1988–1990-х возглавляла Бюро по социальному развитию Совета министров СССР в ранге заместителя председателя правительства[1107]. Продвигал ее и покровительствовал ей тот же Горбачев[1108]. А в 1976 году «металлург» и «производственник» Ломоносов получил квалифицированную помощь в виде «шелепинца» и специалиста по социальным вопросам Леонида Костина, с должности замзава Отделом плановых и финансовых органов назначенного на пост его первого заместителя в Госкомтруд[1109].

Отдел же готовил и процесс освобождения человека со своего поста. Большинство из таких людей удалялось в порядке плановой ротации кадров, то есть пожилых сотрудников заменяли более молодыми. Иногда бывали и чрезвычайные происшествия. Например, одного из начальников отдела Госплана уволили за «использование служебного положения». Таковым сочли историю, когда он отремонтировал свой личный автомобиль «Волга» прямо на заводе ГАЗ, пусть даже и заплатил за этот ремонт деньги. Он был направлен в министерство заместителем начальника отдела, что было понижением минимум на две ступени карьерной должности, но затем, по словам следившего за ним Гостева, снова смог сделать карьеру и дорасти до заместителя министра[1110].

Но диапазон наказаний был гораздо шире. В 1976–1981 годах Отдел был непосредственно вовлечен в крупное дело по обнаруженной в Сингапурском отделении Моснарбанка недостаче (выдаче необеспеченных кредитов) на общую сумму в 350 млн долларов. Отдел подыскал нового главу представительства (им стал Виктор Геращенко). Его предшественник Вячеслав Рыжков по представлению Госбанка, оглашенному первым заместителем председателя и бывшим сотрудником Отдела Григорием Трифоновым (явно по согласованию с Гостевым и, возможно, по требованию Косыгина, который инициировал расследование), отправился под суд, который приговорил его к расстрелу. Коллегам-банкирам пришлось писать прошения Брежневу, поскольку личной заинтересованности Рыжкова в недостаче обнаружено не было. Генсек (и председатель Президиума Верховного Совета) в итоге отменил смертный приговор, заменив его 15 годами заключения[1111].

Другим большим и важным направлением работы Отдела была критическая оценка планов и действий тех ведомств, которые находились в сфере его влияния. Гостев об этом рассказывает в типичных для кадрового сотрудника аппарата ЦК КПСС вежливых и аккуратных выражениях, напоминающих о железном кулаке в лайковой перчатке:

— Он [Отдел] мог мнение только свое высказывать. А шла оперативная… каждодневная работа с тем же Госпланом, с Минфином. Встречались с людьми, какие-то вопросы возникали. Вы занимались в Минфине направлением каким-то, Отдел вас приглашал, разбирались с вами, высказывал свои соображения. Вы с ними соглашались — вам говорили: вот вы давайте, поправляйте. Или на коллегию Минфина выносили этот вопрос. Но сам Отдел не вмешивался в непосредственную деятельность, он мог высказать соображения свои, просьбы.

— А если начальник управления Минфина был с Отделом не согласен?

— Не согласен — тогда мы могли выйти на министра с этим вопросом. Если он не признавал, мы тогда думали: может, мы не правы. Если мы считали, что правильное направление, мы могли обратиться в Секретариат ЦК, и Секретариат ЦК мог вынести решение[1112].

Не столь очевидным делом было участие Отдела в формировании системы высшего экономического образования.

В управлениях, в министерствах, конечно, сидели… [технари]. Как человек у нас рос? Закончил, получил образование, начинал работать: мастер, начальник цеха, зам директора или зам главного инженера, главный инженер, директор завода, зам начальника главка, начальник главка — вот он рос по этой технической линии. Где-то он сталкивался и с экономикой, конечно. И слабость у нас была в том, что мало было людей, которые были ориентированы на высший уровень управления. Больше технари сидели. Тогда отдел наш разработал идею: создать Академию народного хозяйства. Обратился в Секретариат ЦК, потом в Политбюро, вышло решение о создании [в 1977 году] Академии народного хозяйства. И Отдел курировал эту Академию — я, например, сам там выступал. Для чего была сделана эта Академия — чтобы на высшем уровне учить людей, чтобы они знали вопросы экономики, финансов, международных экономических отношений. Даже идея была, чтобы у нас руководители, оттуда выходящие, язык знали, изучали,