«Все иначе».

«Это твое право. Но я видела тебя с другим мужчиной – и читала твои мысли об Уилле. О, Джейн, как велик разрыв между этими двумя! Твои чувства к жениху ни в какое сравнение не идут с чувствами к Джулиусу Саквиллю. Можешь сколько угодно думать, что загнала Саквилля в самый дальний угол памяти, да только это теперь и моя память тоже, и я знаю: Саквилль постоянно присутствует в твоих мыслях. Ты ощущаешь его прикосновения, его поцелуи. Ты никогда не забудешь, что возлегла с ним».

«Ты не права, Уинифред».

«Неужели? Тогда почему мои щеки пылают от стыда – твоего стыда?»

Ну вот и настал момент истины.

«Уинифред, у меня нет опыта в таких делах. Скажи – вчера ты намекала, что беременна?»

Замешательство графини не заняло и двух секунд.

«Я перенесла достаточно выкидышей, Джейн. Но я всегда чувствую, что забеременела, причем с первых часов. И меня всегда жестоко тошнит».

«Ты уверена, что тебя тошнит от беременности, а не от вида казни?»

«В этом даже ты уверена».

Джейн вздохнула. Уинифред, судя по всему, не даст ей сорваться с крючка. Впрочем, разумнее отложить допрос до лучших времен. В животе бурлило и булькало, поднималась тошнота – так из трясины выходит на поверхность болотный газ. Довольно разговоров о Джейн и Уилле. Джейн не станет спорить – Уинифред причинила ей достаточно боли, уличив во лжи. Уилл – он как спасательный круг; Джейн повиснет на нем, а иначе она с ума сойдет. Ей казалось, на оставшемся участке пути по линии лей она сумеет убедить себя, что Джулиус и все с ним связанное – просто сон, навеянный магией. А сны не считаются. Никто – и тем более Уилл – никогда не узнает, что Джейн оставила здесь, а она сама со временем научится думать, будто все произошло с Уинифред, а не с ней. Действительно: Джулиус смотрел в лицо Уинифред, ласкал тело Уинифред. Джейн он вообще не знал.

«Я рада за тебя. Надеюсь, это дитя ты благополучно произведешь на свет. Впрочем, для женщины в твоем положении путешествие в Шотландию, а затем во Францию может представлять опасность».

«Я не стану думать об опасности – просто поеду, и все».

Кое-что оставалось непонятным для Джейн. Она не хотела спрашивать напрямую, но вопрос возник в ее мыслях, и Джейн не успела скрыть его.

«Я думала, токсикоз – так у нас называют тошноту – бывает только в первые месяцы беременности».

«Так и есть, насколько мне известно».

«Значит, ты всю дорогу была беременна?»

«Нет».

Уинифред ответила с легким стеснением, в то же время как бы подводя Джейн к разгадке.

«Не понимаю».

«А мне кажется, отлично понимаешь!»

Джейн мысленно нахмурилась – собственные слова показались путеводной нитью, с помощью которой она сопоставила факты и вычислила связи. Ее словно током ударило. «Он жаждал обладать телом Уинифред, – повторила Джейн. И добавила: – И тело Уинифред он…» Не нужен был ни ангельский хор, ни дневной свет, чтобы оформилась страшная догадка. Кислота подступила к горлу Уинифред, окатила краешки языка – а повинна в этом была Джейн, и только Джейн. Таким оказался вкус осознания: сначала шок, потом – легкий шум в голове. Дислокацию шума Джейн не могла определить, потому что он сопровождался усиленным сердцебиением Уинифред.

«Так это ребенок Джулиуса?» – выдохнула Джейн. Между ней и Уинифред словно натянулся телеграфный провод.

«Вне всякого сомнения», – отвечала Уинифред со спокойным достоинством.

Джейн издала невольный вздох, не нашедший отзыва у «хозяйки», которая полностью контролировала разговор.

«Ты уверена?» – упиралась Джейн, отлично зная, что Уинифред не станет лгать.

Уинифред все-таки ответила.

«Ты отдалась Джулиусу, когда я была слишком слаба, чтобы противостоять ему или тебе».

«Уинифред… я…»

Стыд, гнев, разочарование – все смешалось в Джейн.

«В тот день я просто себя не контролировала».

«Что верно, то верно».

«Ты сердишься?» – прозвучал очередной дурацкий вопрос.

«Сержусь ли я на то, что ношу дитя под сердцем? Ничуть. Сержусь ли я на то, что это дитя не от моего супруга? О да! Сержусь ли на то, что чувствую себя опороченной, оскверненной? Трижды да!»

Уинифред произнесла эту тираду без гнева, продолжая подавлять эмоции – возможно, этим она занималась с той памятной ночи в Йорке. Или же она просто не могла тогда заявить о своих чувствах, потому что Джейн ее «задвинула». «Да, пожалуй, так и есть», – подумала Джейн.

«Что ты намерена делать?» – спросила Джейн вслух, чуть слышным от смущения голосом.

«А что мне остается, кроме как произвести на свет это дитя и любить его? В конце концов, это моя плоть и кровь. Буду считать, что провидение испытывает меня, проверяет, хочу ли я снова стать матерью, дать жизнь и обожать эту новую жизнь, несмотря ни на что».

«У тебя часто случались выкидыши; быть может, ты не сумеешь выносить и этого ребенка».

«Ни одной женщине не пожелала бы такого несчастья».

«Да, конечно».

Джейн прикусила бы язык, не будь это язык Уинифред. Зачем Джейн говорит такие глупости, она же взрослая женщина! Особенно странно это, если учесть, что Джейн и за Уилла согласилась выйти, чтобы завести детей.

«Сумеешь ли ты простить меня, Уинифред?»

«Без тебя, Джейн, я бы лишилась обожаемого супруга, и некому было бы растить со мной наше дитя».

«А как же Джулиус?»

«Сказанного и содеянного не воротишь. Это относится к каждому мгновению жизни. Джулиус – твое прошлое, а не мое».

«Только не считай меня распутной женщиной. Я сама не знаю, что на меня нашло. Как будто это была не я, а кто-то другой».

Обе невесело рассмеялись.

«Пожалуй, над этим стоит подумать. Вероятно, все наши поступки имеют смысл. У меня будет ребенок. Я всегда хотела большую семью; мы с Уильямом схоронили достаточно детей, изрядно испили из этой горькой чаши. Уильям немало претерпел – незачем ему знать, чье это дитя. И знаешь что, Джейн? Если уж я приняла новую беременность, то тебе пора бы прекратить нытье по этому поводу».

Уинифред упрекала Джейн – но с каким великодушием! Есть ли пределы ее благородству?

«Если родится девочка, я назову ее Джейн».

«Не знаю, что сказать. Уини, я доставлю тебя в Шотландию!»

«Спасибо, дорогая Джейн. Боюсь, мне вновь придется положиться на твои силы».

«Мы больше не упомянем о Джулиусе Саквилле», – заключила Джейн, очень надеясь, что с этой историей покончено.

«Конечно. И что за беда, если ты будешь помнить о днях, проведенных с Джулиусом, всю оставшуюся жизнь, в какой бы эпохе, в чьем бы теле ты ни оказалась?»