— Идите, — сказала девица, указывая трехдюймовым наманикюренным ногтем в сторону коридора, куда выходили двери множества кабинетов.

Он сделал глубокий вдох. В жизни его наступал важный период, и от этого он и впрямь нервничал.

К нему шла секретарша в красном платье.

— Бадди, добро пожаловать. — Она улыбнулась. — Пожалуйста, сюда.

Она проводила его в конец коридора и распахнула дверь кабинета, где сидел мужчина и печатал на машинке. Он поднял голову и быстренько прикинул на глаз, чего стоит Бадди.

— Здравствуйте, — сказал он. — Сейди сейчас будет. Присаживайтесь.

— Это Ферди Картрайт, — объяснила секретарша. — Личный помощник миз Ласаль. — Она улыбнулась и ушла.

Бадди сел. Подмышки потеют, на рубашке остаются пятна.

Только бы на пиджаке не проступило.

Ферди кончил печатать и, картинно взмахнув рукой, вытащил лист из машинки.

— Готово! — воскликнул он. — Личная записка от Сейди Барбаре[13].

Бадди сидел, уставившись перед собой, и повторял про себя ту фразу, которой начнет разговор.

«Мисс Ласаль». Не так. «Миз Ласаль, об этом дне я мечтаю с тех самых пор, как впервые попал в Голливуд».

Слюнявая чушь!

«Сейди, вам и мне… нам предназначено быть вместе».

Еще хуже.

«Сейди Ласаль»— произносится с благоговением. «Живая легенда в своем городе».

Ну и дерьмо!

— Миз Ласаль просит вас зайти, — сказал Ферди, услышав три коротких звонка.

Бадди вскочил. От хладнокровия его не осталось и следа. Он пошел за Ферди, который провел его в дверь знаменитого внутреннего кабинета.

— Миз Ласаль, позвольте представить Бадди Хадсона, — официально произнес Ферди.

Она сидела за большим старомодным письменным столом, заваленным сценариями. Брюнетка средних лет, черные волосы коротко подстрижены, и лицо примечательно только большими черными с поволокой глазами. Не привлекательная. Но и не отталкивающая. Ее лицо кого-то очень напоминало, только он не мог вспомнить кого.

Она курила тоненькую коричневую сигарку, махнув которой пригласила его сесть.

Сейди сразу же поняла, что имела в виду Монтана. Парень не вошел к ней в кабинет, он вбрел, как-то по-особому вихляя бедрами, на что трудно было не обратить внимания. Фигура отличная — это видно даже в одежде; и, хотя он смуглый, ей все равно сразу же вспомнился Росс — каким он был в тот раз, когда они впервые встретились. Та же походка. То же движение бедер. Откровенная чувственность, от которой теряешь самообладание.

Она использовала все это, чтобы сделать Росса звездой. Попробовать сделать это еще раз! О, она многих сделала звездами! Но ни с кем не было так, как с Россом.

Интересно, как бы Бадди смотрелся на рекламных щитах по всей Америке, от океана до океана? Теперь, спустя все эти годы, точно такая же кампания, как и тогда, с Россом. Обрезанные выцветшие «ливайсы»и вопрос: «Кто Бадди Хадсон?»

Мысль эта ее заинтриговала.

Он робко пристроился на краешке стула, давно позабыв все вступительные фразы. Она пристально рассматривала его, словно он был куском отборного мяса, и от этого ему становилось неловко.

Наконец она сказала:

— Я рада, что ты пришел, Бадди. Монтана Грей отзывалась о тебе с восторгом. Утром я просмотрела твою пробу, и я согласна с Монтаной.

— Правда? — разволновался он. Удача его не оставляет. Все становится на место. — Я рад, — пролепетал он.

— К тому времени, как я с тобой закончу, ты будешь больше чем просто рад. Ты хотел бы стать звездой, так ведь? И мне кажется, я могу тебе это устроить.

Он ушам своим не верил, но ведь именно этого он и ждал всю жизнь.

Две пары черных глаз встретились.

— Я готов, — сказал он.

— Знаю, — ответила она.

Дек знал о могучих жизненных силах, что растекались по всему телу. Он давно чувствовал, как они набирают и набирают мощь. И вот теперь, когда голова обрита, силам дана воля, он знал, что отныне может сделать все что угодно, поскольку силы эти будут его хранить. Он неуязвим. Один, а кругом — подонки.

И только он, он один, может дать людям свободу — если того пожелает.

Он действовал во спасение, когда перерезал глотку и смотрел, как льется кровь. Стражу Порядка нечего больше осторожничать.

Он недосягаем.

Это доказано стопроцентно.

Он избавил секретаршу от жалкого ее существования. Кромсал ее ножом, пока она не истекла кровью, пока не оставила ее жизнь. Потом обмылся в туалете, сбросил перепачканную рубашку, сунул под кран с холодной водой, отмыл липкую кровь, надел мокрую рубашку и пошел искать шкаф с картотекой.

Все это он проделал, не торопясь. Он был совершенно спокоен и чувствовал себя в полнейшей безопасности.

Нашел, что искал, а все остальные папки вывалил прямо на пол. Поднес зажженную спичку и смотрел, как заполыхала бумага. Не торопясь, пошел к фургону, который оставил за квартал.

Джой им бы гордилась.

И вот он сидит на жесткой кровати в унылом мотеле и роется в папках, пытаясь отыскать то, что нужно.

Мать сказала: «Рада познакомиться», — и поджала губы — верный признак того, что недовольна.

Джой стиснула удивленную женщину в медвежьем объятии и влепила ей в щеку смачный поцелуй.

— Мамочка! — выпалила она. — Во как я вас буду звать — решила, как только Дек про вас рассказал.

Не без усилий Уинифред Эндрюс отпихнула девицу и попыталась взять себя в руки. Она терпеть не могла, когда к ней прикасались.

— Так меня не называйте, — сказала она (скуластое лицо бесстрастно, как маска). — Вам так делать не подобает.

— Пока что! — добавила Джой и кокетливо подмигнула.

Дек стоял в дверях прибранной гостиной, где каждый предмет, каждая безделушка были начищены до блеска и расставлены строго по своим местам. Заходить он не хотел. Знал, что ничего хорошего не выйдет и что потеряет он того единственного человека, который для него что-то значит.

— Ух ты! — заорала Джой. — Уютненько у вас тут. Так все… уж! Так по-домашнему. Мне нравится!

Левое нижнее веко Уинифред Эндрюс задергалось. Она была женщина строгая, седовласая, с благочестивым выражением лица.

Муж ее Уиллис был такой невзрачный и забитый, что можно было находиться с ним рядом в одной комнате и его не заметить.

Именно так Джой и сделала. С твердым намерением понравиться она сосредоточила всю свою энергию на миссис Эндрюс.