— Ты не станешь вдовой, Василиса. Это я обещаю. Твой муж останется твоим мужем и та… женщина, которая сейчас находится в твоем теле, исчезнет.

Девушка захлопала глазами, а Грехобор с облегчением выдохнул.

Дэйн никак не мог решить: убить Глена сейчас или сначала все–таки вернуть его к жизни, снова убить и изничтожить навек. Одно Волоран знал точно: он не станет помогать тому, кто пожертвовал любимой женщиной. И поэтому, когда справа от него раздался сдавленный шепот, дэйн сделал вид, что не слышит призрака, продолжая из своего укрытия наблюдать за противницами.

— Я знаю, ты меня слышишь!

Тишина.

— Да не будь же таким упрямым бараном! Нужно, вывести из храма женщин. Я не могу этого сделать!

— Зачем? И поторопись объяснить, иначе я и с места не сдвинусь.

— Вот же… времени нет, пойми! Если верховная жрица очнется, она откроет ловушку, и тогда эти две склочницы смогут выбраться. Уведи отсюда лантей, пока Талис с Моракой увлечены друг другом!

Волоран закрыл глаза, взывая к своему дару. Привычная боль скрутила нутро, разошлась по телу горячими волнами. Мужчина подавил стон, и лишь до скрипа стиснул зубы. Он направлял силу на застывших в недоумении жриц, посылая им молчаливый приказ.

Они подчинились безропотно. Двое сразу шагнули к Матери, подхватили ее под руки и поволокли к выходу, остальные осторожно, стараясь не задеть осколки, забрали тело старухи-Анары и Зарию.

Застывшие друг напротив друга сестры не замечали происходящего. Между ними словно вспыхнул безмолвный поединок. Соперницы скрестили взгляды, и воздух вокруг них вибрировал, плавился, дрожал. Натиск становился все сильнее и сильнее. Пол и стены Храма начали мелко дрожать, словно испугались неистовой силы. С обрушившегося свода посыпались мелкие камешки.

— Ах ты, дрянь! — Морака усилила натиск, но сестра не дрогнула.

— Я всегда была сильнее… — шипела Талис, не поддаваясь чудовищному напору.

Со стороны казалось, будто две женщины силой взглядов толкают на встречу друг другу воздух, превратившийся в мерцающее марево.

— Они равны в силе, — заметил все еще невидимый Глен.

— Появись, — не оборачиваясь, приказал дэйн.

— Не могу, — вздохнул колдун. — Зария была очень слаба. Для того чтобы подчинить себе ее тело, не причинив вреда, пришлось… приложить усилия.

— И…?

— У меня больше нет силы Шильды, дэйн. — дух говорил ровно, но в голосе его пробивалось что–то, что дэйн никак не мог распознать. — Я не могу стать видимым. Я вообще ничего не могу.

— И что ты хочешь от меня? — спросил Волоран.

— Ничего. Просто подожди, пока не придет мой… друг.

Палач магов отвернулся, продолжая наблюдать за схваткой богинь.

— Ты знаешь, что у Талис и Мораки есть свои смертные сосуды, в телах которых они могут проходить в наш мир. Без человеческого участия обе эти прекрасные девы будут… такими же бесплотными, как твой покорный слуга.

— Почему? — удивился дэйн. — Они же богини.

— Не знаю. Но Анара говорила, что если дух богини слишком долго находится в теле человека, этот человек погибает.

— Почему?

— Душа и тело неразрывно связаны. Если связь теряется… — колдун не стал заканчивать.

— А для чего нужна эта ловушка?

— Ее создала Талис, желая поймать Мораку, но этот круг одинаково может запереть обеих сестер.

— Почему?

— Круг зачарован на крови. А кровь у них — общая.

— Тогда зачем Морака туда зашла?

— Это же ясно — она хочет убить Талис. После смерти одной из сестер ловушка утратит силу.

Волоран внимательно посмотрел на напряженных до предела женщин. Не было похоже, что хоть одна из них в ближайшее время собирается победить.

— И ты помогаешь этой ведьме?

— Не совсем, — колдун вздохнул. — Я не предал тебя, дэйн. Но до определенного времени приказы Мораки играли нам на руку.

— Что?

— Посмотри, они в ловушке. Обе. Без возможности выйти. А, значит, не могут причинить вреда никому, кроме самих себя, — Глен замолчал на мгновение, а потом сказал:

— Он пришел.

Дэйн повернул голову как раз тогда, когда в храм вошел Маркус. Он шел осторожно, а на шее что–то блестело. Волоран окаменел, когда понял, это — рука, закованная в латную перчатку.

Жнец.

С таким магом не справится и десяток дэйнов.

— Как ты и говорила, Маркус решил вначале наведаться в Жилище и проверить, там ли наша милая стряпуха, ведь без нее Грехобор окончательно сойдет с ума. Слишком уж он любит жену. — Жнец говорил насмешливо, слегка растягивая слова. — Он перехватил ее на выходе. А я перехватил его.

Талис пошатнулась, глядя на двоих мужчин, и прижала руки ко рту. А Морака, наконец–то, прекратила кружить вокруг сестры и с торжествующей улыбкой шагнула вперед, останавливаясь у самой границы ловушки.

— Фи–и–ирт, — промурлыкала богиня. — Ты привел его.

— Ты сомневалась?

— Честно говоря, да. Маркус уж слишком неуловим, — богиня повела плечами, не обращая больше внимания на сестру. — Дэйн, выходи. Маркус наверняка прислал тебя сюда.

— Он тут! — голос Глена звучал достаточно громко.

Выругавшись, дэйн выступил из–за обломков обрушившейся колонны. Взгляд Волорана скользнул по двоим мужчинам и остановился на Мораке.

Маркус тем временем спросил ее:

— Чего ты хочешь?

— Расскажи своей возлюбленной, о чем говорится в пророчестве.

Мужчина молчал, не сводя пылающих ненавистью глаз с собеседницы.

— Что?!

Жнец сильнее стиснул горло своего пленника, и тот закашлялся.

— В одном лице и узник, и палач.

Он потеряет все, и потеряет дважды.

Сестра убьет сестру.

Нарушит клятву муж.

И в тот момент, когда раздастся плач того,

Кто тоже потерял однажды -

Колдунья породит дитя.

Но призовет его лишь тот,

Кто пленником себя зовет.

Он вознесется надо всеми,

А порождениям конец придет.

Хриплый голос Маркуса прерывался, но все равно он произнес последние слова отчетливо и громко.

— Что еще за предсказание?

Снова тишина, но Морака не ждала ответа. Она знала его.

— Перехлестье, Талис, — обернувшись к сестре, объявила она. — Твой ненаглядный очень умен. Да ты позабыла об этом. Ты сделала его равным нам. И он не терял даром времени. Среди магов редко, но рождаются Пророки. Постыдный брак. Мы быстро их отыскивали, но одного он, видимо, умудрился спрятать. Верно, Маркус?