Девушка-комсомолка его немного пугала. Сергей не мог понять, почему она так радостно приняла его в первые дни знакомства и так неласково встречает теперь. Что не так-то? Неужели все дело всего лишь в том, что он открывает мастерскую и, значит, для правоверной комсомолки перешел «на темную сторону»? На сторону капиталистов?

Но ведь он по-прежнему он. Или здесь не признают компромиссов? И друг – это друг, а враг – это враг, и никаких «понять, простить»?

Как все сложно…

Катя немного натянуто улыбнулась Сергею и скрылась за ширмой.

– Хочешь есть? – спросил Слава, держа в руках огромную сковородку с горячей жареной картошкой.

Сергей вдохнул ароматный парок и неожиданно упал в обморок.

* * *

– Ну как так можно?! Как?! – Катя не находила себе места от возмущения. – Сколько нужно было не есть, чтобы упасть в голодный обморок?! Сумасшедший!

Сергей не назвал бы обморок именно голодным. Просто… Перенервничал на этой неделе, не выспался. Он же ел. Буквально… Сергей задумался. А правда, когда он ел последний раз? В памяти сведения отсутствовали. Вернее, были воспоминания о чем-то наскоро проглоченном, но это было… Три дня назад?!

– Я болен, – прошептал Сергей, стараясь, чтобы это не прозвучало слишком уж умирающе. Получилось. Почти.

– Я сама вижу, что болен! Только больной может настолько увлечься своей дурацкой мастерской!

– Нет. Я на самом деле болен. Я с рождения не чувствую вкуса пищи, и у меня нет чувства голода.

– Правда? – Судя по голосу, Катя окончательно записала Сергея в смертельно больные.

– Правда не чувствуешь? – В комнату вошел Слава с большой алюминиевой кружкой, прихваченной полотенцем. – Я тут немного бульона подогрел. Выпей.

Над Сергеем склонились две рыжие головы. Он, чувствуя себя крайне неловко, отхлебнул из кружки…

– Слава… – Обожженный язык защипало. – Я вкуса не чувствую, но это не значит, что могу выпить кипяток!

Слава схватил кружку за бок, обжегся, кружка упала на пол, бульон выплеснулся широким фонтаном.

– Перекусил…

* * *

Через полчаса брат с сестрой все же напоили Сергея бульоном и теперь размышляли, что с ним делать. Не обращая никакого внимания на робкие возражения бывшего больного.

– Слава, я вообще-то хотел обсудить с тобой конструкцию ручки…

– Вот! Отлично! Катя, мы берем Сергея с собой!

– Нет! Ты же помнишь…

– Помню, помню. Катя, что в этом такого? Ведь тебя увижу я, увидит кто-нибудь другой…

– Но не он!

– Никаких возражений! Сергей идет с нами.

– Иду куда?

Сергей сидел на кровати и водил головой от одного спорщика к другому.

– Мы с Катей сегодня собирались идти купаться на реку. Вернее, купаться собиралась Катя, а я – скучать на берегу…

– Тогда я не пойду! – развернулась девушка.

– Катя, не будь ханжой. Ты достаточно красива и можешь показать себя…

У Сергея появилось подозрение, что Катя собиралась купаться голышом и теперь стесняется. Правда, почему тогда брат не видит ничего плохого в том, что его обнаженную сестру увидит посторонний.

– Катя, обещаю не смотреть в вашу сторону, – попытался примирить их Сергей.

– Можешь не смотреть! – Она, похоже, обиделась. Вот и пойми их, девушек…

– Отлично, – Сергей решил немного разрядить обстановку, – пиво берем?

– Нет!

Разрядка не получилась.

– Катя не пьет… пиво. И водку не пьет. – Слава подумал. – И вино.

– Лимонад?

– Я не маленькая девочка!

– А мне, – встрял Слава, – нравится лимонад.

– И мне, – добавил Сергей.

Катя фыркнула.

* * *

– Значит, вкуса ты не чувствуешь? – Катя по дороге на реку выпытывала у Сергея особенности его «болезни».

– Нет.

– Сейчас проверим. – Катя протянула руку через соседнюю изгородь, белое платье туго обтянуло… спину. – Ешь.

– Катя! – возмутился Слава. На узкой ладони лежала горсть крыжовника. Зеленого, как изумруд.

– Ешь.

Сергей спокойно закинул ягоды в рот и разжевал. Проглотил. Катя пристально смотрела ему в лицо. Он посмотрел на нее и подмигнул.

– А как же тебе тогда может нравиться лимонад? – Катя кивнула на корзину, в которой Слава нес булки и несколько бутылок лимонада с неизвестным Сергею названием «Лагидзе».

– А он мне не нравится, – прищурился Вышинский. – Я приврал, чтобы ты согласилась.

Катя сверкнула глазами и отвернулась. Сергей со Славой взялись обсуждать будущую ручку.

– Из чего корпус будем делать?

– Из пластмассы, – ляпнул Сергей и прикусил язык. Какая еще пластмасса в двадцать пятом?

– Из какой именно? – невозмутимо уточнил Слава.

Что, здесь она уже есть?

– А какие бывают? – осторожно поинтересовался Сергей.

– Ну, самые распространенные: эбонит, галалит, тот, что из молока делают…

Пластмассу – из молока?! Чего только на свете не бывает…

– …целлулоид, бакелит, карболит. Ты слышал о карболите?

– Да нет. – Чего не слышал, того не слышал. Если быть совсем уж честным, из всего перечисленного Сергей слышал только про «эбонит» и «целлулоид». И то в анекдоте.

– Его придумал русский инженер в тысяча девятьсот двенадцатом году…

Сергей уже понял, что Слава просто кладезь различных знаний, касающихся техники и науки. Еще бы он не начинал рассказывать о изобретениях в самых неожиданных местах… Хотя слушать было интересно.

– Под Москвой есть даже завод, который так и называется «Карболит». Его рабочие пять лет назад подарили Владимиру Ильичу чернильный набор, сделанный из этой пластической массы. В честь начала ГОЭЛРО…

– Что это такое? – Название Сергей смутно вспомнил, но с чем оно связано…

– Как что? А, ну да… ГОЭЛРО – государственный план электрификации России, принятый в тысяча девятьсот двадцатом году. По нему в течение десяти лет в СССР будет построено тридцать электростанций, что позволит развить промышленность, построить множество заводов, провести электрический свет в каждую деревню…

– Да, – не смогла удержаться Катя, – без электричества нет коммунизма. Владимир Ильич Ленин так и сказал: «Коммунизм – это советская власть плюс электрификация всей страны».

– А как этот план выполняется? – Планы планами… но Сергей хорошо помнил, как в наше время выполняются различные госпроекты.