И как я подвожу Мари! Окажусь в тюрьме, вылечу с работы, стану человеком без будущего и перспектив… Ладно, хватит об одном и том же! Но все-таки, что мне остается делать? Вместе с Рафой сколотить шайку, которая у него и так есть, и, подобно бандитам, прокурорам или милиционерам, обложить налогом подпольных бизнесменов, покуда с нами не расправятся какие-нибудь конкуренты, такие же, как мы?

Хватит ныть. Другие годами сидят и не ломаются. А я… первая ночь в камере, а уже начал: неприятные запахи, поганая еда, мрачная обстановка… А чего ты ожидал, дружок? Здесь не санаторий! Прав Рафа, когда презрительно зовет меня «интеллигентом» и «французом». В его понимании это одно и то же. Если я расскажу ему о своих терзаниях, друг только посмеется – он же больше года сидел в СИЗО, пока шло расследование. Потом учился в военном училище, а это похлеще нашего госпиталя будет. Там-то все – безбашенные юнцы по восемнадцать – двадцать лет, а мне уже двадцать четыре, у меня двухлетний стаж весьма нелегкой работы, я офицер с высшим университетским образованием, и под стражу меня взяли по мелким идиотским статьям. А Рафу обвиняли в преднамеренном убийстве, это вам не шутки! Короче, Давид, надо вести себя по-мужски и извиниться перед толстым медиком. Но как же он меня подвел, мать его!..

Хоть бы все закончилось благополучно, поскорее бы выбраться отсюда. Интересно, Мари чувствует, что со мной что-то случилось? У нее же есть телепатический дар! Ладно, уже поздно, надо ложиться спать. Как ужасно пахнет это одеяло! А может, уже утро? Который час? Свет еще не включили, значит, нет семи…

Через несколько минут включили свет. Попробовал сделать физзарядку – не получилось. С нечищеными зубами, в душной камере даже этого не хотелось.

* * *

Спустя некоторое время солдат принес мой бритвенный прибор. Я умылся, но побриться не смог из-за отсутствия зеркала и достаточного света. По моим расчетам было часов одиннадцать, когда прозвучала команда на выход. Через несколько минут я уже сидел в кабинете перед неулыбчивым майором.

– Товарищ старший лейтенант, получено заключение медицинской комиссии. Призывник Аяз Сабыров получил легкие телесные повреждения. И по свидетельским показаниям, и по признанию самого потерпевшего, вы оба спровоцировали драку, то есть фактически оба совершили хулиганские действия в присутствии большого количества свидетелей. Но телесные повреждения нанесли вы Сабырову, а не наоборот. Собранный материал дает возможность при определенных условиях возбудить против вас уголовное дело с последующей передачей его в военный трибунал. Но с учетом того, что на прежней работе вы рекомендуетесь положительно, вашим профессиональным знаниям дана высокая оценка, вы являетесь членом КПСС, противоправное деяние совершили впервые в жизни, а самое главное – еще можете честной службой оправдать свое офицерское звание, полагаю, что если вы обратитесь с просьбой отправить вас на военную службу, то вопрос вашего привлечения к уголовной ответственности будет пересмотрен. Пройдете карантин, и вас отправят в распоряжение Главной военной прокуратуры при Генпрокуратуре СССР. Вы понимаете, товарищ старший лейтенант, что для вас это лучшее решение? В противном случае – уголовное или служебное расследование, возможно, трибунал. Тогда вы потеряны для государственной службы, тем более для прокуратуры. Имейте в виду, что учли также и то обстоятельство, что потерпевший отказался жаловаться на вас и частично взял вину на себя.

Вот как? Молодец, Аяз! Порядочным парнем оказался. Надо извиниться и вообще подружиться с ним. Не ожидал!

– Товарищ майор, а есть еще какой-нибудь вариант, не связанный с армейской службой?

– Конечно, есть, я же сказал: возбуждение уголовного дела, трибунал и срок. Но это худший вариант, к тому же означающий для нашей службы потерю ценного специалиста с достаточным опытом работы. Заявление можете писать на имя начальника госпиталя генерал-полковника медицинской службы Зараминского Игоря Алексеевича. Все, разговор окончен, свободны.

Вот так поворот судьбы! Не хотел в Париж – ну так любимое государство дает тебе возможность поближе познакомиться с необъятными просторами огромной страны и проживающими там людьми.

На выходе Рубик и еще десяток земляков встречали меня как героя.

– Ну как, Давид, все нормально?

– Конечно! Но придется пару лет похлебать казенный борщ.

– Сказали, где будешь служить?

– Пока неизвестно, или держат в секрете. Рубик, позвони моим, скажи, что меня на полгода отправляют на учебу в Москву. Пусть так и сообщат Мари. Как только появится возможность, сам позвоню.

Чуть поодаль стояла группа азербайджанцев, среди них Аяз. Я подошел, пожал ему руку:

– Спасибо, Аяз, что не держишь на меня зла. Очень сожалею, что так получилось, но ты начал, а я сорвался. Сам себя виню за это.

Через два дня меня выписали из госпиталя, вернули гражданскую одежду, подаренные мсье Азатом золотые часы Cartier (я очень боялся их потерять), документы, вручили билет в плацкартный вагон до Москвы и какие-то смешные командировочные.

Моя служба должна была проходить в военном городке Ногинске, в Подмосковье. Позже я узнал, что этим сравнительно неплохим назначением обязан начальнику республиканского госпиталя полковнику Аганову и военкому республики, к которому снова обратилась его дочь по настоятельной просьбе Иветты. «Против течения, сын, не плывут, – вспомнил я наставления отца, – а стараются, чтобы оно вынесло на зеленые берега».

Через день к десяти утра поезд прибыл на Курский вокзал. Поскольку в документах о командировке был отмечен день, а не время моего прибытия, я решил позвонить с главпочтамта домой, потом Мари, Рафе, Араму и, возможно, Марку, с которым я поддерживал связь после совместного прохождения стажировки. Оставил рюкзак с вещами в камере хранения и в легкой куртке, накинутой поверх свитера, вышел в город.

Было холодно. Термометр на улице показывал минус шестнадцать градусов. Однако я жадно и с удовольствием вдыхал морозный освежающий воздух нервно-суматошного города, ритм жизни которого соответствовал моему темпераменту и будоражил мое воображение.

– Арам, привет! Я в Москве ненадолго, еду служить в город Ногинск.

– Как так получилось?

– Долгая история, при встрече расскажу.

– Приходи в ресторан «Арарат» на Неглинной, покушаем хаш вместе.

– Прости, мне еще надо сделать несколько звонков. Потом, как освобожусь, встретимся.

– Тогда я на хаш не пойду, в три приходи туда, пообедаем. Только обязательно, а то потом сложно будет тебя найти. К тому же есть одно очень интересное дело.

Первым делом дозвонился до дома. Трубку взяла мама:

– Давид, сынок, ты где? Рубик был у нас дома, привез сухофрукты, которые ты нам передал из Тбилиси.

Молодец, Рубик, я даже и не додумался!

– Говоришь, тебя отправили на учебу? С чего бы это? И почему ты с гражданской службы едешь на учебу по военной линии? Твой папа не смог толком ничего объяснить.