Если только профессор попросту не выдумал имя, дабы отвязаться от незваного гостя. Исключать такой вероятности было никак нельзя. Берлигер совершенно точно не говорил всей правды, с ним стоило пообщаться в более располагающей к откровенности атмосфере. Например, в темной подворотне.

– Последний вопрос, профессор, – решил я пока больше не испытывать терпение хозяина кабинета, – у вас записан домашний адрес синьора Гарда?

– Нет.

– Откуда он к вам поступил?

– Здесь не указано. Удивительно, что я вообще хоть что-то нашел!

– Благодарю за содействие, – улыбнулся я напоследок, развернулся и зашагал к двери. Правую руку сунул в карман к пистолету. Лучше бы охранникам вести себя хорошо…

«Интересно, а почему профессор не поинтересовался, как удалось выйти на его след?» – мелькнуло в голове за миг до того, как я взялся за дверную ручку, и тут же меня пронзили миллионы электрических импульсов. Высвободиться не получилось, пальцы непроизвольно сжались и словно прикипели к меди; я затрясся, забился в судорогах, не в силах сдвинуться с места.

Больно не было. Боль растворилась во тьме. Все растворилось во тьме.

Просто раз – и погас свет.

Свет загорелся в голове. Вспыхнул и ослепил, не давая разглядеть происходившее вокруг. Я попытался зажмуриться, тут-то и обнаружил, что и без того лежу с закрытыми глазами.

Лежу. На спине. С закрытыми глазами. А в голове – ослепительные всполохи рукотворных молний.

Электричество!

Я дернулся и разлепил веки, но перевернуться на бок не получилось, а перед глазами все так и продолжало сверкать. Прошло никак не меньше пяти минут, прежде чем удалось хоть что-то разглядеть.

Подвал. Сводчатый потолок, неоштукатуренные кирпичные стены. Приоткрытая дверь, за ней – темнота.

Я лежал на каком-то столе или каталке. Лодыжки и запястья были зафиксированы железными обручами, грудь чуть ниже ключиц притягивал к доскам кожаный ремень. Не вывернуться.

Откуда-то со спины веяло теплом, я повернул голову в другую сторону и увидел раззявленную пасть топки с полыхавшим внутри огнем, полукруглое зарешеченное окошко под самым потолком и… собственную одежду на краю стола.

Я лежал голым, и этот факт меня нисколько не воодушевил.

Что за чертовщина здесь творится?!

Зачем понадобилось оглушать меня электротоком?!

Впрочем, сознание уже прояснилось, и я сразу понял зачем. Профессор Берлигер не собирался ставить под угрозу тайну своего исчезновения. Вопрос лишь в том, как он планирует поступить дальше…

Воображение нарисовало перспективы самые безрадостные, но сдаваться я не собирался и задергался, намереваясь высвободиться из пут. Тотчас откуда-то сзади вышел впустивший меня в клинику лысый санитар.

– Даже не думай! – грозно потребовал он.

Я перестал дергаться и расслабил мышцы.

– Вот и молодец! – расплылся в улыбке санитар и перетряхнул мою одежду. Из кармана вылетел блокнот с карандашами и перочинный ножик, но бугай не обратил на них никакого внимания и попытался натянуть на себя пиджак прямо поверх халата. Тот оказался ему катастрофически узок в плечах и затрещал по швам.

– Эй, ты что делаешь! – дернулся я, когда пиджак отправился в топку.

Бугай вздохнул, и открытое лицо с прямым носом и мужественным подбородком приняло печальное выражение.

– У самого сердце кровью обливается, – доверительно поведал он мне, обшаривая карманы брюк. – Такая ткань, такой покрой! Кучу денег стоит! И пришлось сжечь, будто ветошь. Кошмар!

Штаны полетели вслед за пиджаком, а санитар повернулся ко мне и взял бумажник.

– Ты издеваешься, что ли? – зло выдал я. – Чертов паяц!

Бугай раскрыл портмоне, вынул карточку частного детектива и бросил ее в жадно гудевшее пламя.

– Господин Маркес, вы и в самом деле полагаете, что вам еще понадобится одежда? – фыркнул санитар и переложил деньги в карман, затем повертел кожаный бумажник в руках и с некоторым сожалением выбросил его в печь. – Ты в крематории, так-то! Не стоило злить дока.

– Я никого не злил!

– Ну а он разозлился, – пожал плечами бугай, вытер выступившие на лысине капельки пота и забросил в огонь мои ботинки и белье. Потом принялся листать блокнот.

Санитар отвлекся на карандашные наброски, и тогда я изо всех сил напряг левую руку, но не в попытке выдернуть запястье из кандалов, а напротив – просовывая его как можно глубже. Отставив в сторону мизинец, попробовал дотянуться до выпавшего из кармана перочинного ножика, но не сумел – тот лежал слишком далеко. Получилось подтянуть к себе лишь карандаш.

Я спрятал его в кулаке, не зная еще толком, какой мне прок от заточенной деревяшки.

Санитар продолжал увлеченно шелестеть страницами блокнота и довольно похрюкивал, поэтому я прижал большой палец к ладони и плавно потянул на себя левую руку. Железный обруч оказался слишком узким, высвободиться не получилось.

Но неудача меня не обескуражила. К этому времени вызванный электрическим ударом шок почти прошел, и я обратился к своему таланту сиятельного. Осторожно направил силу в левую кисть, и некоторое время спустя рука загорелась огнем, начала плавиться подобно воску и усыхать. Вскоре, чтобы вытянуть из кандалов запястье, не пришлось даже выбивать из сустава большой палец.

– Шикарные цыпочки! – присвистнул санитар. – Тоже хочу быть частным детективом!

Руку невыносимо ломило, но я пересилил боль и улыбнулся:

– Мне как раз нужен надежный партнер!

– Хорошая попытка, – вздохнул громила и кинул блокнот в огонь. – Но нет.

– Я заплачу, только помоги мне отсюда выбраться! Назови сумму!

Санитар потер подбородок и усмехнулся.

– Даже интересно проверить, сколько ты наобещаешь, но лучше прибереги красноречие для дока. Не то чтобы я такой бессребреник, просто дверь в подвал можно отпереть лишь с той стороны. Потрясающая предусмотрительность, согласись, а?

Я раздосадованно выругался. Бугай с довольным видом хохотнул, взял остававшийся на виду карандаш, пальцами сломал его и кинул в топку. Затем разложил перочинный ножик, попробовал на волосатом запястье остроту заточки и сунул безделушку в карман.

– Ничего не попишешь, не бывать мне частным детективом, – без всякого сожаления в голосе произнес санитар и посоветовал: – Расскажи доку все, что он захочет узнать. Тогда тебе вколют какой-нибудь дряни и отойдешь тихо. А так живьем в топку запихают. Как этого…

Бугай пнул что-то, отозвавшееся легким треском; я вывернул голову и увидел большую корзину, нагруженную обгорелыми человеческими костями.

– Вот черт! – выругался я и дернул на себя правую руку.