Генри, ничего не понимая, с удивлением смотрел на кондуктора.

— Полагаю, моя жена могла бы пройти в вагон, пока я хожу за билетами.

— К сожалению, нет, сэр. Не разрешается заходить в вагон тем, у кого нет нужного билета.

— Подожди меня здесь, моя дорогая, — сказал Генри, — пока я буду разбираться с этой маленькой проблемой. Милейший, скажите мне, где находится билетная касса.

— В конце платформы номер четыре, хозяин, — сказал кондуктор и захлопнул дверь вагона, рассерженный тем, что его назвали «милейшим».

Жена осталась ждать возле последнего вагона. Генри нашел билетную кассу и, увидев большую очередь, сразу подошел к окошку.

— Неужели не видишь, что здесь очередь, приятель? — крикнул ему кто-то.

— Я ужасно спешу, — сказал он.

— И я тоже, — последовал ответ, — встань в очередь.

Генри от кого-то слышал, что британцы, даже стоя в очереди, остаются хорошими людьми, но поскольку ему раньше не приходилось стоять в очереди и он был не в состоянии проверить, так ли это на самом деле, он нехотя поплелся в конец очереди. Через некоторое время он подошел к окошку.

— Я хотел бы взять купе в последнем вагоне в поезде до Дувра.

— Вы хотели бы взять что?

— Купе в последнем вагоне, — повторил Генри несколько громче.

— Простите, сэр, но все билеты в вагоны первого класса проданы.

— Мне не нужно место, — сказал Генри, — мне нужно купе.

— Нельзя одному занимать все купе, сэр, и я уже сказал, все билеты в вагоны первого класса проданы. Могу продать вам только билет в третий класс.

— Мне не важно, сколько это будет стоить, я должен ехать в первом классе.

— Но у меня нет свободных мест в первом классе, сэр. Даже если бы вы купили весь поезд.

— Я мог бы, — сказал Генри.

— Повторяю, у меня нет мест в первом классе, — безнадежно вздохнул кассир.

Генри, возможно, еще сопротивлялся бы, но позади него раздались голоса, что до отправления осталось две минуты и если он не собирается ехать, то они не хотят опоздать на поезд.

— Дайте два места, — сказал Генри, не в силах произнести «в третьем классе».

Два зеленых билета с отметкой «Дувр» были вручены ему через маленькое зарешеченное окошко. Генри повернулся, чтобы уйти, но остановился, услышав голос кассира:

— С вас семнадцать шиллингов и шесть пенсов, сэр.

— О да, конечно, — сказал Генри извиняющимся тоном и, пошарив в кармане пиджака, достал и развернул пятифунтовую банкноту, одну из трех, что всегда носил с собой.

— У вас, быть может, есть мелочь?

— Нет, не имеется, — сказал Генри, который считал вульгарным носить с собой разменную монету.

Кассир отдал ему четыре фунта и полкроны. Генри не взял полкроны.

— Благодарю вас, сэр, — сказал донельзя удивленный кассир: это было больше, чем его еженедельные премиальные.

Генри, сунув билеты в карман, быстро зашагал к Виктории. Она встретила его улыбкой, несмотря на холодный ветер. Правда, теперь в улыбке не было ровно ничего чарующего. Ни одного носильщика на платформе не осталось. Кондуктор взял у него билеты и проколол их.

— Посадка окончена, — закричал он, взмахнув зеленым флажком, и дал свисток.

Генри быстро забросил сумки и чемоданы в тамбур, толкнул в него Викторию и запрыгнул в уже отходящий поезд. Отдышавшись, он пошел по коридору, надеясь найти свободные места. Он никогда не ездил в третьем классе, и ему сразу не понравились потертые сиденья. Когда он подошел к сравнительно свободному купе, какая-то молодая пара ворвалась в него и заняла места. Генри так и не нашел два места рядом. Виктория села на свободное место в одном из купе, а Генри пришлось сидеть на чемодане в коридоре.

— В Дувре все изменится, — сказал он уже без обычной самоуверенности.

— Я уверена, что все так и будет, Генри, — ответила Виктория, тепло улыбнувшись ему.

Ему казалось, что двухчасовая поездка будет продолжаться вечно. Пассажиры ходили мимо него взад-вперед по коридору, наступая на кожаные, ручной выделки туфли, то и дело говоря: «Прошу прощения, сэр», «Прошу прощения, начальник» или же просто «Извини, приятель».

Генри проклинал Клемента Эттли с его смехотворной кампанией за социальное равенство и с нетерпением ждал, когда поезд придет на конечную станцию, в Дувр. Едва поезд остановился, как Генри первым, а не последним, выскочил из вагона и что есть мочи закричал: «Альберт!» Ничего из того, что он ожидал, не случилось. Словно в панике спасаясь от чего-то, люди толпой бежали мимо него к пристани. Наконец, Генри заметил носильщика и бросился к нему, но увидел, что он грузит на тележку чужой багаж. Генри безуспешно пытался поймать второго, потом третьего носильщика и, лишь помахав четвертому бумажкой в один фунт, с его помощью выгрузил из вагона четырнадцать сумок и чемоданов.

— Куда прикажите доставить, начальник? — весело спросил носильщик.

— На пароход, — сказал Генри и вернулся в вагон.

Он помог Виктории выйти, и они под дождем побежали к трапу отходящего от пристани парохода.

— Ваши билеты, сэр, — сказал молодой помощник капитана в темно-синей форме, стоящий у трапа.

— Я всегда занимаю каюту номер три, — тяжело дыша сказал Генри.

— Конечно, сэр, — ответил помощник и посмотрел в свой список. Генри самоуверенно улыбнулся Виктории.

— Вы мистер и миссис Уильям Уэст?

— Прошу прощения? — переспросил Генри.

— Вы, очевидно, мистер Уильям Уэст.

— Безусловно, нет. Я великий паша из Каира.

— Простите, сэр, но каюта номер три записана на имя мистера Уильяма Уэста и его семью.

— Никогда еще капитан Роджерс не обращался со мной так невежливо, — сказал Генри преувеличенно размеренным тоном. — Пошлите за ним немедленно.

— Капитан Роджерс погиб во время войны, сэр. Капитан Дженкинс находится в рубке и не покинет ее в течение получаса, пока мы не выйдем в море.

Раздражение Генри быстро сменилось паникой.

— У вас есть свободная каюта? — спросил он.

— К сожалению, нет, сэр, — сказал молодой помощник капитана. — Последняя была занята несколько минут назад.

— Могу я взять два билета без каюты? — спросил Генри.

— Конечно, — сказал он. — Но вам надо купить их в офисе на пристани.

Генри решил, что дальнейший разговор приведет к трате времени, повернулся и, не обращая внимания ни на жену, ни на носильщика, бросился покупать билеты.

— Два билета первого класса до Кале, — твердо сказал он.

Служащий за стеклянным окном устало посмотрел на Генри.