Счастливый Баксик, в кои–то веке раз получив возможность провести целый день со своими двуногими друзьями и любимой хозяйкой, кометой летал по всему острову, гоняя птиц, лягушек и бабочек, воюя с развевающимися полами палаток и призывно шуршащими на ветру спальными мешками. Щенячьей радости не было предела.

Разлив из термоса горячий чай по жестяным кружкам, мы разлеглись на туристических ковриках и, наслаждаясь теплом очередного солнечного дня и сказочной природой предоставленного в наше полное распоряжение необитаемого острова, повели неспешные разговоры о том о сём. С чувством выполненного долга утомлённый Баксик затих у меня в ногах, прикрыл глаза и вскоре задремал, смешно подёргивая лапами во сне… наверное, преследовал очередную переполошённую живность. Потом мы снова поставили донки и начали играть в карты, в дурака. Ребята играли хорошо, но откуда им было знать, с кем они связались? Выросшая на карточных играх в дворовой компании, я раз за разом оставляла их в дураках, особенно не везло Матвею.

— Что за ерунда? — возмущался Матвей, в очередной раз проиграв. — Ещё пара проигрышей — и во мне навсегда укоренится комплекс неполноценности. Вано, давай Алёнку завалим, а? Она ещё ни разу не оставалась.

— Не выйдет, — потешалась я над Матвеем, показывая ему язык. — Вспомни, в кого мы играем.

— Разумеется, помню, — пробурчал Матвей, тасуя колоду для нового кона.

— Вот именно, в дура–ка, — я сделала ударение на последнем слоге, — а не в дурочку.

— Отбрехалась, да? — продолжал бурчать Матвей и, надувшись, заметил: — А кто сказал, что мы договаривались играть в дурака-Матвея?

— Эта опция идёт по умолчанию, — сказал, подтрунивая над другом, Иван и, увернувшись от ловко запущенного в него пучка мха, весело предложил: — Айда купаться! Солнце жарит, сил нет…

И мы, подгоняемые охотящимся на наши пятки Баксиком, побежали на песчаный пляж, чтобы с головой погрузиться в бодрящую, живительную прохладу воды. Вдоволь наплававшись, наплескавшись и до полусмерти загоняв щенка, без конца посылаемого в воду за палочкой, едва передвигая от усталости ноги, мы добрели до стоянки и упали на тёплый мох. Какое невероятное блаженство! Вот так лежали и лежали бы себе без устали, беззаботно болтая, не загружая нежащийся мозг мыслями о завтрашнем дне, если бы опустевшие желудки не напомнили нам о том, что физиологические потребности молодого — да и не только — организма ещё никто не отменял.

Посчитав, что подкрепиться не помешает, мы дружно натаскали дров из буреломной части острова и не более чем через час с аппетитом, разожжённым свежим воздухом, уплетали запечённую в фольге с колечками репчатого лука и ароматными приправами свежепойманную рыбу и картофель, заедая всё это походное очарование сочными овощами и запивая бодрящим бутылочным пивом, предварительно охлаждённым в реке. Объевшийся Баксик упал рядом с недоеденными остатками пищи, не в состоянии оторвать от земли распирающее во все стороны брюхо. Подобно щенку, упали и мы. Единственное, что могло в эти мгновенья заставить нас хотя бы пошевелиться, — если бы какой–нибудь кретин проорал в громкоговоритель непосредственно нам в уши магическое слово: «Пожа–а–ар!!!»

Пожелав в два часа дня друг другу спокойной ночи, мы расползлись по палаткам, девочки — направо, мальчики — налево, и очень быстро погрузились в крепкий сон…

Я проснулась от злобного рычанья Баксика и, протерев глаза, выбралась из палатки. Щенок, похожий на ощетинившегося ежа вставшей дыбом шерстью, стоял у самого обрыва и, глядя на что–то внизу, рычал.

— Что там, малыш? — спросила я, посмотрев туда же, куда щенок.

А ничего. Пусто. Одна вода.

Я взглянула на часы мобильного телефона и громко ужаснулась:

— Мама дорогая! Пять часов вечера! Вот это мы поспали так поспали.

Похоже, организм брал своё за несколько дней постоянных недосыпов и ранних пробуждений.

— Мне кажется, недалеко проходит грозовой фронт, — услышала я за спиной голос зевающего Ивана. — Чувствуешь, как всё стихло и голову давит, словно при погружении. Теперь понятно, почему рыба клевала как сумасшедшая.

— Думаешь, до нас дойдёт? — раздался из палатки голос Матвея, а вскоре показался и он сам, помятый и заспанный.

— Всё может быть, так что стоит подготовиться, — деловитым тоном сказал Иван и достал из рюкзака пару походных штыковых лопат. — Мот, пошли канавки под водосток копать на всякий случай.

— Копать так копать… Алёнк, организуй кофейку, пожалуйста, голова трещит, как с похмелюги, — попросил Матвей, принимая из рук Ивана лопату.

Я кивнула в знак согласия и занялась походной газовой горелкой, решив также наполнить термос кипятком про запас — вдруг и правда дождь ливанёт, не в палатке же воду тогда кипятить.

Ребята принялись копать сточные канавки вокруг палаток, хотя я не понимала зачем: во–первых, палатки оснащены непромокаемым тентом и днищем; во–вторых, почву покрывает легко пропускающий воду губка–мох, а под тонким слоем почвы — песок, так что даже при очень сильном дожде воду впитает мох, и потоков не будет, затем вода уйдёт в почву и песок, так что шансы, что нас затопит, сводились к нулю. Но зачем спорить по пустякам, хотят — пусть копают, всё равно делать особо нечего.

Баксик какое–то время молча наблюдал за работой ребят, а потом вдруг пристроился непосредственно перед входом в их палатку и с каким–то необузданным рвением принялся рыть глубоченную яму, яростно расшвыривая лапами во все стороны пучки мха, комья земли и песка.

— Баксыч, хорош, ты что делаешь?! — воскликнул Матвей, оттаскивая щенка от выросшей буквально на глазах ямищи. — Мы же канавки роем, а не ловушку для мамонта! Сам же ночью по нужде пойдёшь и в неё навернёшься.

Щенок обиженно что–то проворчал на своём собачьем языке и устроился на краю обрыва, внимательно вглядываясь вперёд, за линию горизонта, небо над которой постепенно наливалось чернотой…

— Чем займёмся? — спросила я ребят, с наслаждением потягивая горячий кофе.

— Предлагаю сготовить что–нибудь на ужин, хорошенько подзаправиться и ловить рыбу до посинения, то есть пока дождь не пойдёт, — сказал, поразмыслив, Иван. — Потом потусим в палатке и ляжем спать. Правда, я не представляю, во сколько мы сможем заснуть, столько продрыхнув днём.

— Разумно, — согласился Матвей. — Поддерживаю. Светильники у нас есть, так что будем страшные истории травить и Алёнку с Баксярой пугать.

Мы весело рассмеялись и продолжили наслаждаться ароматным свежезаваренным молотым кофе, каждый думая о своём…

Сумерки сгустились быстро, отчасти из–за того, что в более южных по отношению к Москве широтах, по моим наблюдениям, всегда темнеет раньше — по крайней мере, летом; отчасти из–за грозового фронта, который — и в этом уже не было никаких сомнений — всё быстрее и быстрее надвигался на наш остров. Мы молча ловили рыбу, отбиваясь от яростных атак не ведающих усталости комаров, жаждущих нашей крови. Мы бы с превеликим удовольствием предложили им в качестве взятки кровь рыбью — так ведь не возьмут, ироды.