Но вот завоевать большую часть Европы, сжав ее в железном кулаке – этого, после Аттилы, 1500 лет не удавалось добиться больше никому. Ни Карлам, ни Оттонам, ни Фридрихам, ни прочим. А гениальный корсиканец, подошедший к этой цели ближе всех (как некогда – «Бич Божий»), наверно, не был бы в восторге от проведения параллели между ним и «диким гунном». Ибо предпочитал, чтобы его сравнивали с Александром, Цезарем, Августом, Юстинианом (тот освятил своим именем «Кодекс Юстиниана», этот – «Кодекс Наполеона»)… Над телом Аттилы не возвышается ни храм, ни мавзолей (как над другими знаменитыми язычниками). Он бесследно растворился в паннонской земле. Но память о нем не исчезла, как и память о гуннском народе, сражавшемся в Китае, Галлии, Германии, Италии, Иллирии. И продолжающем жить в найденных археологами гуннских мечах и кинжалах.

КОНЕЦ

• Баламбер (у Гумилева: Баламир): 360–378 гг. п. Р.Х.)

• Басих и Курсих (?)

• Ул(ь)дин: до 409 или 410 г.

• Донат: до 412 г.

• Харатон: упоминается под 412 г.

• Октар (совместно с Ругилой): 412–430 г.

• Ругила: 412–434 г.

• Мундзук: 390–434 гг.

• Бледа (совместно с Аттилой): 434–444 гг.

• Аттила: 434–453 гг.

• Эллак: 453–454 гг.

• Хормидак: ? – 466 – ?

• Денгизик: 454–469 гг.

• Тулдила

• Эрнак.

Вышедшая в 1951 г. в издании Ленинградского государственного университета книга А.Н. Бернштама «Очерки по истории гуннов» подверглась справедливой суровой критике. В декабре 1951 г. на совместном расширенном заседании сектора Средней Азии и Кавказа ИИМК и кафедры археологии Ленинградского государственного университета почти всеми выступавшими концепция автора о «всемирно-историческом значении гуннского похода на запад» и о «всемирно-исторической роли Аттилы» была резко осуждена как порочная и вредная. В 1952 г. на книгу Бернштама были опубликованы рецензии в журналах «Большевик», №11 (З.В. Удальцовой), «Вопросы истории». №5 (А.X. Рафикова) «Вестник древней истории», №1 (Н.Я. Мерперта и Л.Р. Кызласова), свидетельствующие о том, что немарксистская антиисторическая позиция Бернштама в вопросах истории гуннов самым решительным образом осуждается всей передовой советской научно-исторической общественностью. Статья в журнале «Большевик» определяет книгу Бернштама как порочную, содержащую крупнейшие идейно-теоретические ошибки.

27 июня 1952 г. на заседании Ученого совета ИИМК состоялось обсуждение книги А.Н. Бернштама «Очерки по истории гуннов» и рецензии на эту книгу, помещенной в журнале «Большевик». Все выступавшие согласились с анализом книги, данным в статье З.В. Удальцовой, и целиком присоединились к оценке книги Бернштама как идейно порочной.

На заседании выступил С.В. Киселёв, который подчеркнул, что гунны снискали себе печальную известность в мировой истории. Их грабительские набеги наносили огромный ущерб трудолюбивому китайскому народу. Древний Китай уже в VI-V вв. до н. э. вынужден был огромную массу труда затрачивать на строительство пограничных укреплений (с III в. называемых Великой Китайской стеной). Продвигаясь на запад, гунны нанесли огромный урон народам Средней Азии, Северного Кавказа и Причерноморья. Их путь по Европе был также отмечен насилиями, грабежом и разорением городов, и только битва на Каталаунских высотах близ г. Тура положила этому конец. Классическое определение разрушительной роли гуннов дал И.В. Сталин, сравнивший 6 ноября 1943 г. орды Аттилы с гитлеровцами, которые «вытаптывают поля, сжигают деревни и города, разрушают промышленные предприятия и культурные учреждения».1

Вопреки историческим данным Бернштам пишет: «Гуннское нашествие разбудило варварские «запасы» племён, сломивших Рим, и в этом заключается всемирно-историческое значение гуннского похода на запад, в этом заключается всемирно-историческая роль Аттилы» (стр 162). Это утверждение смыкается с реакционными теориями буржуазной историографии: во-первых, с писаниями так называемых «евразийцев», среди которых в 20-х годах активную роль играли белоэмигранты, группировавшиеся вокруг «Евразийского издательства», и, во-вторых, с фальсификаторскими измышлениями турецких историков-националистов, которые в своём стамбульском журнальчике «Беллетен» из номера в номер печатают бредовые статьи о превосходстве «турецкой расы». Особенно большое значение в истории они придают гуннам, являющимся, по их ничем серьёзно не обоснованному мнению, прямыми предками современных турок. Утверждение Бернштама о том, что гуннское нашествие будто бы «разбудило» варварские племена для борьбы с Римом, является грубым искажением действительности. Всякому известно, что гуннскому походу 451 г. предшествовала многовековая борьба европейских племён с империей, раздираемой внутренними противоречиями. Ещё задолго до Аттилы сокрушительные восстания рабов и «варварские завоевания» расшатали до основания рабовладельческий строй. В 410 г. самый Рим был взят Аларихом. Нападение гуннов на Европу скорее задержало агонию рабовладельческой империи, так как отвлекло европейские племена на защиту от гуннского разорения.

Далее, Киселёв отметил, что Бернштам пытается обосновать «прогрессивную всемирно-историческую роль» гуннов тем, что они якобы «были прежде всего теми варварами, которые, по определению Ф. Энгельса, «вдохнули новую жизненную силу умиравшей Европе» (стр.163). Здесь налицо грубая передержка: Энгельс нигде не приписывал такой роли гуннам. Наоборот, Энгельс, а вслед за ним советские историки давно доказали, что в сложении новых феодальных отношений в Европе, наряду с процессами разложения рабовладельческого строя, большое значение имели движения против Рима и Византии местных кельтских, германских и славянских племён. Эти племена несли с собой прогрессивные виды хозяйства и общинные формы социальных отношений. Именно это обстоятельство до предела ясно выражено в словах Энгельса: «Между римским колоном и новым крепостным стоял свободный франкский крестьянин» 1.2 Кочевники-гунны, в условиях переселения жившие главным образом за счёт грабежа, имели гораздо более отсталые формы хозяйства и общественных отношений. Все попытки Бернштама изобразить их чуть ли не просветителями «варварской Европы» явно несостоятельны. А его заявление о том, что гунны несли будто бы с собой «черты древнейших государственных образований Средней Азии и, может быть, Китая», представляет собой лишь фантазию, почерпнутую всё из тех же мутных «евразийских» источников.