Перед глазами мускулистые волосатые ноги Калле, то лето было жарким. Жидкость для розжига углей, солнце. Калле только произносил «Буэнос-Айрес», и я уже была готова ехать с ним куда угодно, отказаться от всего. Но каждый раз, когда спустя годы я задумывалась об истории с Калле, все оказывалось таким незначительным. Я чувствовала стыд, не то чтобы острый и всепоглощающий, а такой маленький безобидный стыд, в котором была скрыта забота о самой себе. Случай с Калле был лишь эпизодом, а я вела себя так, словно он что-то значил. И мне было стыдно. А как многого еще я стыдилась! «Калле с Ивонной купили газовый гриль, — сказал Гейр спустя пару лет после того, как мы расстались. — Это бред. Если уж запекать мясо, то на углях».

Я зарегистрировалась на сайте знакомств. Зачем только я это сделала? Он пожирал все мое время. Когда я получала сообщения от какого-нибудь учителя в Аммеруде или инженера в Грефсене, во мне просыпались чувства, которые оказывались гораздо сильнее тех, что я испытывала, если что-то случалось с Майкен, мне казалось, это даже поддается количественному измерению. Меня не так волновало, что Майкен не получила высшего балла на итоговой контрольной по норвежскому языку, страдала от неразделенной любви, больше всего на свете хотела именно такую куртку. Я встретилась за бокалом вина с учителем, выпила кофе с инженером. Я сказала им, что не чувствую, будто между нами пробежала искра. «Пресловутая химия», — заключил инженер. Когда я встретила Терье, он показался мне таким красавчиком, и я подумала, что ни за что бы его не выбрала: мне никогда не нравились мужчины с такой внешностью. Я разглядывала его как картинку в журнале, рекламу дорогих часов или лосьона после бритья. В первый раз в кафе он сидел слегка отвернувшись, словно у него на самом деле не было времени на такие встречи или я его не особенно интересовала, а может, он думал, что слишком красив для меня. Спрашивал меня о работе, образовании, детях.

— Майкен пятнадцать, — сказала я. — Трудный возраст.

Лицо его невольно дернулось, словно я пересекла границы личного пространства. Или раскрыла факты, которые опускали меня на несколько пунктов вниз в его шкале оценки моей привлекательности. У него самого детей не было. Он пристально посмотрел на меня.

— Тебе комфортно в бикини? — вдруг спросил он.

Когда мы встретились во второй раз, он мимоходом заметил:

— Ты — привлекательная женщина.

И тут я вспомнила, что, когда Руар читал лекцию по теории литературы, он убеждал нас, что выражение «Он был великим человеком» гораздо сильнее, чем «Он был величайшим человеком». Я думала о Руаре, который дрожал от страсти и шептал: «Ты сумасшедше привлекательная женщина. Ты исключительная, неземная, прекрасная и замечательная».

На третьем свидании — у меня дома в моей постели после вечера в ресторане — Терье употребил термин «воскресная любовница».

— Что это значит? — спросила я.

— У нас с женой уже давно чисто платонические отношения, — пояснил он, глядя на меня своими небесно-голубыми глазами. — Я испытываю сильную потребность в сексуальных отношениях. И я не хочу прекращать заниматься сексом в возрасте шестидесяти трех лет.

Я не чувствовала себя влюбленной. Мне доставлял огромное удовольствие секс, словно в жизнь вернулась важная ее часть, которая, как мне казалось, была потеряна. Цельность, удовлетворение физической потребности и самореализация в то одно и то же время. Новый виток уважения к самой себе. Я думала, мы сможем сохранять в отношениях дистанцию, не слишком проникаясь чувствами друг к другу. Быть просто любовниками — вот что мне было нужно, это мне подходит больше всего. Я решила никому не рассказывать о Терье — ни Кристин, ни Элизе. Я буду жить своей жизнью, в которой есть место работе, Майкен, друзьям и прочим моим интересам. А отношения с Терье будут как бы сами по себе и не станут никоим образом влиять на мою жизнь. Однако на деле вышло совсем не так.

Я снова просматриваю сообщения на телефоне, стараюсь прочесть между строк — любит, не любит. Однажды, несколько недель назад, он прислал сообщение: «Я ДОЛЖЕН увидеть тебя сегодня вечером». Тогда я отменила встречу с Ниной, с которой договорилась выпить вина, а этого делать не следовало.

Я листаю фотографии на телефоне — до той, где за кухонным столом снята Майкен. Я сфотографировала ее, когда она запустила ложку в миску с мороженым, на губах — задиристая улыбка, руки странным образом перекрещены, волосы стекают по плечам, грудь заметно очерчена под майкой. Я посылаю этот снимок Гейру с подписью: «Как нам с тобой удалось сотворить такую девочку?» И жду ответа.

Треньканье мобильного приносит разочарование — сообщение от Элизы, которое она отправила и мне, и Кристин. «Последние новости из Фьелльберга: мама в непривычно хорошем расположении духа, съела на ужин солидную порцию, хотя еда была самой обычной, говорит, ей у нас хорошо и у нее почти ничего не болит. Обнимаю, Элиза». И обычный смайлик в конце. Предыдущее сообщение она отправила нам обеим в апреле, когда мы с Кристин вместе были на даче. «Не то чтобы я хочу вызвать у вас угрызения совести, я понимаю, жизнь в Осло очень напряженная, но мама интересуется, как у вас дела, и у меня еще меньше мотивации навещать ее, когда она только и делает, что спрашивает о вас». Дальше — три точки, смайлик и еще: «У нее нашли воспаление легких, но об этом я уже писала». Мы с Кристин получили это сообщение одновременно, когда сидели и пили вино. Мобильники звякнули, каждая из нас потянулась за телефоном, мы прочитали СМС и, взглянув друг на друга, рассмеялись, это была явная смена расстановки сил, что-то совершенно новое.

Это произошло сразу после того, как я встретила Терье. Поехать вместе на дачу мы с Кристин договорились давно. Меня, конечно, расстраивало, что свободные от Майкен выходные я проведу не с ним, но и отменять поездку с Кристин не хотелось. Оглядываясь назад, я понимаю, что как раз моя недоступность в первые недели знакомства и пробудила в Терье интерес ко мне.

Вечером мы с Кристин пили красное вино у камина. Солнце зашло, на горизонте таяла оранжевая полоска неба. Кристин раздражало, что вокруг нашей дачи понастроили много других и особенно — что в лес теперь можно было попасть, только пройдя между участками соседей. Я жаловалась на Майкен, и Кристин сказала, что не успею я оглянуться, как она уедет из дома, и тогда в