litbaza книги онлайнИсторическая прозаРоссия, которой не было - 2. Русская Атлантида - Андрей Буровский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 106 107 108 109 110 111 112 113 114 ... 157
Перейти на страницу:

«Иван IV не чувствовал себя в безопасности в Москве, покинул столицу и бежал в Александровскую слободу».

«Бояре-изменники хотели сдать Ивана польскому королю, а на престол посадить князя Владимира Старицкого или даже отдать страну польскому королю», — вполне серьезно повествует «Всемирная история» .

Удивительное государство — Московия — Российская империя — СССР! И унтер-офицерские вдовы там сами себя секут, и бояре сами виноваты в собственном истреблении…

И до сих пор при всех «разоблачениях культа личности» и при всех идеологических отступлениях от крайностей сталинщины, от «культа Ивана IV» коммунисты отступаются медленно и с неохотой. Даже многие националисты тоталитарного толка солидарны с ними. Ведь осудить сделанное Иваном — значит осудить Русскую Азию и считать скверным то, что она сожрала Русскую Европу.

Мнение Европы

За годы правления Ивана IV с Московией происходит одна удивительная вещь. В начале XVI века она становится все лучше известна европейцам, включается в границы Европы, а к концу как будто снова погружается во тьму полного неведения.

В начале правления Ивана русские воспринимаются довольно благоприятно, и во всяком случае — они хорошо известны.

После разгрома Грозным русские (имеются в виду, конечно, московиты, а не обитатели Киевщины) становятся не знакомым никому народом, который чуть ли не «открывает заново» Ченслер, открывший Северный морской путь вокруг Скандинавии в Белое море.

Можно приводить множество интереснейших фактов, но гораздо полнее и интереснее освещена проблема в книге А. А. Янова, которая называется: «Происхождение автократии» .

И я настоятельно рекомендую любознательному читателю непременно найти эту книгу и прочитать ее.

Но мало того, что страна Московия становится на рубеже XVI и XVII веков «никому не известной». Сам народ начинает оцениваться весьма негативно.

Можно приводить много, очень много высказываний иностранцев, посетивших Московию в XVI и XVII веках.

Одним иностранцам (Маржерету, Олеарию) московиты скорее нравились. Другим (Смиту, Рейтенфельсу) — скорее нет, хотя пресловутой русофобии я ни у кого не обнаружил.

Эти иностранцы прибывают и из протестантских, и из католических стран, и из крохотной Голландии, и из империи Габсбургов; среди них — недавний «сэр» с простонародной фамилией Смит и придворный Рейтенфельс. И приблудный немец Штаден, ставший опричником, и аристократ, посол папы римского, Поссевино.

Очень разношерстная публика написала эти несколько десятков книг . И тем важнее, что во всех этих сочинениях (повторяю — во всех, даже в написанных наиболее благожелательно) нравы народа оцениваются очень невысоко.

«…чванство, высокомерие и произвол составляют присущие свойства всякого русского, занимающего более или менее почетную должность», — свидетельствует Смит.

«…те, кто счастьем и богатством возвышаются над положением простонародья, очень высокомерны и горды, сего они, по отношению к чужим, не скрывают, но открыто показывают своим выражением лица, своими словами и поступками… Они не придают никакого значения иностранцу сравнительно с людьми собственной своей страны…», — поддерживает Олеарий.

«Они отличаются лживым характером… Москвичи считаются хитрее и лживее всех остальных русских…», — вторит Герберштейн.

«…они очень наклонны ко злу, — соглашается Барберини. — Сверх того они хитры, лукавы, упрямы, невоздержанны, сопротивляющиеся и гнусны, развращенные, не говоря бесстыдные, ко всякому злу склонные, употребляющие вместо рассуждения насилие…», — продолжает Ульфельд.

«Он (русский народ. — А. Б.) совершенно предан невежеству, не имеет никакой образованности ни в гражданских, ни в церковных делах», — пишет Коллинз.

«…крайне ленивы и охотнее всего предаются разгулу до тех пор, пока нужда не заставит их взяться за дело», — Пальмквист.

Высказывания этого рода можно продолжать бесконечно, но, по-моему, и так уже все ясно. Если кого-то опять потянет жевать жвачку про русофобию, рекомендую также книгу Н. М. Костомарова, колорит в которой еще более мрачен .

В те времена и в Британии, и во Франции идея равенства женщин могла вызвать разве что взрыв хохота. Но все иностранцы (еще раз подчеркиваю — ВСЕ) удивлялись садистским нравам московитов, избиениям жен и детей, сквернословию, супружеским изменам, бытовой жестокости.

Опять русофобия? Тогда давайте прочитаем кое-что из «Домостроя», написанного духовником Ивана IV Сильвестром. Отмечу только, что «Домострой» изначально предназначался для верхушки общества. Да ведь и христианство тогда гораздо больше укоренилось в верхах общества, чем в простонародье .

Стало классическим вспоминать: «Учащай ему раны, и, не жалея сил, бей сына». Менее известно, что Сильвестр особо оговаривает, что бить надо и дочерей (а то вдруг, не дай Боже, кто-нибудь не распространит сказанное про сына, на ребенка вообще, и забудет избить дочку до кровавых рубцов, страшно подумать). И вот: «И за любую вину ни по уху, ни по глазам не быть, ни под сердце кулаком, ни пинком, ни посохом не колоть, ничем железным или деревянным не бить; кто …так бьет, многие беды оттого бывают: слепота или глухота, и руку и ногу вывихнут и палец… а у беременных женщин и преждевременные роды. Плетью же в наказании осторожно бить, и разумно и больно, и страшно и здорово, но лишь за великую вину и под сердитую руку, за великое и страшное ослушание и нерадение, а в прочих случаях, рубашку содрав, плеткой тихонько побить, за руки держа и по вине смотря…

Если муж сам не поучает, то накажет его Бог, если же и сам так поступает и жену и домочадцев учит, милость от Бога примет».

«Трудно представить себе большее извращение христианства, чем отвратительный Домострой»«, — полагал Н. А. Бердяев. Соглашаясь с Николаем Александровичем, я только замечу: в „Домострое“ речь идет не о сексуальных фантазиях господина де Сада, а о некой бытовой практике.

Причем «Домострой» пытается эту практику еще улучшить, отмести крайности, ввести в некие рамки и т.д. Причем и гуманиста Сильвестра можно понять так, что порку беременных и кормящих жен он вполне приемлет: от плети, мол, выкидышей не бывает.

Как видно, речь идет уже не о делах государства, не об особенностях религии, а о самом народном характере.

Причины, в силу которых взрос именно такой характер, тоже не остались тайной за семью печатями. Полнее остальных высказался, пожалуй, Д. Флетчер, чьи слова и я и привожу:

«Что касается до их свойств и образа жизни, то они обладают хорошими умственными способностями, не имея, однако, тех средств, какие есть для развития их дарований воспитанием и наукою. Правда, они могли бы заимствовать в этом случае от поляков и других соседей своих, но уклоняются от них из тщеславия, предпочитая свои обычаи обычаям всех других стран. Отчасти причина этому заключается и в том, …что образ их воспитания (чуждый всякого основательного образования и гражданственности) признается властями самым лучшим для их государства и наиболее согласным с их образом правления, которое народ едва ли бы стал переносить, если бы получил какое-нибудь образование и лучшее понятие о Боге, равно как и хорошее устройство. С этой целью цари уничтожают все средства к его улучшению и стараются не допустить ничего иноземного, что могло бы изменить туземные обычаи. Такие действия можно было бы сколько-нибудь извинить, если бы они не налагали отпечаток на самый характер жителей. Видя грубые и жестокие поступки с ними всех главных должностных лиц, …они так же бесчеловечно поступают друг с другом, особенно со своими подчиненными и низшими, так что самый низкий и убогий крестьянин, …унижающийся и ползающий перед дворянином, как собака, и облизывающий пыль с его ног, делается несносным тираном, как скоро получает над кем-нибудь верх… Жизнь человека считается ни по чем.

1 ... 106 107 108 109 110 111 112 113 114 ... 157
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?