Да, Щукина, безусловно, умнее всех в своей службе. Она могла бы поспорить с моим Мальцевым, справиться с Гусаровым или, может быть, с Лавочкиным и Зайковским. Но дело в том, что у нас есть еще неплохие головы Юрзинова, Андрюшина, Шушкевич, всех других сотрудников, к тому же объединенные с моей, весьма поднаторевшей в агентских интригах.

Итак, Щукина объявила нам войну. Я был уверен, что, не смотря на помощь Кареки, она обречена. И потому подготавливаемая битва для меня не более, чем показательными учениями для подрастающих кадров. Они должны знать, как вести бюрократические войны, как побеждать в них.

Вечером собрал в «Баре» руководителей своих подразделений. Объявил:

– Плохой мир лучше хорошей войны. Но уж если война, так война. Сегодня вопрос стоит именно так: или Щукина, или мы. Начинаем операцию «Цунами». Мы должны смыть бюрократическим потоком цепляющуюся за Кареку Щукину. Смыть ее одну или их обоих… Фиксируйте абсолютно каждую задержку, неточность, ошибку в действиях сотрудников Щукиной или ее самой. Пишите мне служебные записки по каждому крупному случаю отдельно и по совокупности мелких еженедельно…

Записки полились потоком. Благо, придумывать ничего не надо было. Служба Щукиной по-прежнему работала плохо, и придраться к чему-либо было проще простого.

«С.Мамонтову от Юрзинова:

Прошу обратить внимание на несогласованное с клиентом изменение графика размещения заказа отделом исполнения заказов…»

«С.Мамонтову от Зайковского:

Прошу воздействовать на сотрудников отдела исполнения заказов, предоставивших неверную информацию по ценам по семи газетам из пятнадцати. В результате пришлось производить доплату за счет агентства…»

«С.Мамонтову от Тарасовой:

По вине отдела исполнения заказов не вышла в срок реклама клиента…»

«С.Мамонтову от Осокиной:

По вине службы Щукиной, не предоставившей вовремя необходимую информацию, сорвана подготовка квартального отчета…»

«С.Мамонтову от Мальцева:

Прошу разобраться с действиями отдела исполнения заказов. Это подразделение фактически подрывает работу моего отдела. Приведу лишь несколько случаев за последнюю неделю…»

Я отсылал эти записки дальше со своей визой.

«Генеральному директору Шишкину,

Первому заместителю Боголюбову.

Прошу оказать помощь службе Щукиной в исправлении ситуации…»

«Генеральному директору Шишкину,

первому заместителю Боголюбову

Прошу разобраться…»

«Генеральному директору Шишкину,

первому заместителю Боголюбову

Прошу обратить внимание…»

Я намеренно отсылал копию Шишкину. И чтобы Карека не зажал записки. И чтобы генеральный директор был в курсе происходящего. И чтобы в нем накапливались негативные эмоции по отношению к Щукиной.

Такой подход, конечно, раздражал Кареку. Но что он мог сделать? Только ворчал:

– Достал ты меня своими записками. Вы что там, сами между собой разобраться не можете?

А я ему спокойно:

– Да разобрались бы, конечно. Но Щукина же первая на меня записку накатала.

Война шла самая настоящая, по всем правилам. Продолжала работать разведка. Мы просматривали все документы лично Щукиной и ее отделов – благо, они большей частью просто валялись на столах. Андрюшин без труда взламывал защиту ее компьютера, и у нас оказывались остальные необходимые документы. К этому добавлялась информация, полученная от Кати, от других сотрудников агентства и службы Щукиной.

Так, я поручил Мальцеву переговорить с Тимофеевой из отдела Авериной о прохождении заказа компании, договор с которой заключила сама Щукина. Об этом же попросил поговорить Зайковского, но уже с Яковлевой – другой сотрудницей этого же подразделения. И на эту же тему сам задал несколько вопросов Щукиной. А вечером мы собрались, суммировали всю полученную информацию, сопоставили с имеющимися документальными данными и сделали вывод:

– Щукина вводит руководство в заблуждение. Этот заказ не дал никакой конкретной прибыли. То есть сотрудникам агентства пришлось работать в убыток… Записываем…

Было очевидно, что этот заказ Щукина проводит, исходя из своих собственных целей. Нечто похожее было и у меня, когда я разрабатывал финансовый проект «Шишкина-Лавочкина». Но Мамонтова разоблачить было некому, а вот Щукину – есть кому. Это нам раз плюнуть. Мы изучали все ее договоры, счета, платежные поручения на предмет финансовых нарушений или непрофессионального подхода к работе. Многие контракты Щукиной были непроработаны даже юридически. Ведь она обращалась за подписью к Кареке напрямую. Через голову юристов. Жаждущий любви и ласки Боголюбов, конечно, подписывал их. И тем самым ставил под удар не только Щукину, но и себя.

Также мы знали все, что она пишет руководству о нас. Знали и кто из начальства какие резолюции на эти бумаги накладывает. Это позволяло мне контролировать ситуацию, быть готовым к реакции Боголюбова, Шишкина, Протасова.

После активной разведдеятельности и подключения к делу начальства, мы начали работу по разложению коллектива Щукиной. Важно было деморализовать ее людей. Чтобы они не сопротивлялись, не помогали Щукиной, а смиренно сдались на милость победителя.

Поговорил с Печкиной из производственного отдела:

– Ты же умная девушка. И чего тебя Щукина держит на рядовой должности? У меня бы ты давно была заведующей отделом…

Во время обеда подсаживаюсь к Щукиной, которая сидит с Авериной. Невинно спрашиваю:

– А что, правда, вашу службу распускают?

– С чего ты взял? – возмутилась Щукина.

– Говорят, – жму я плечами, глядя в тарелку с супом.

– Ерунда, – вспыхивает Щукина.

А Аверина здесь должна задуматься: дыма без огня не бывает, раз Мамонтов Щукиной такое говорит.

Примерно такие же разговоры ведут Мальцев, Андрюшин, Зайковский с другими сотрудниками отделов исполнения заказов, производственного, спецпроектов. И буквально через несколько дней уже все агентство говорит о предстоящем роспуске службы Щукиной. Ее подчиненные нервничают, допускают еще больше ошибок и в своих мыслях о будущем явно отворачивают головы в сторону от начальницы. В мою?

Да, наступление разворачивается успешно. Катя сообщила мне:

– Шишкин очень озабочен тем, что в службе Щукиной какие-то постоянные неур’ядицы, что ему постоянно пр’иходится на это отвлекаться. И даже до Пр’отасова это дошло. Они оба вызывали Боголюбова для объяснения ситуации…

Катя не знала, что говорил Боголюбов Шишкину и Протасову. Да это было и неважно. Любое свидетельство плохой работы Щукиной все равно оборачивалось против него. Если он говорил, что у Щукиной все в порядке – значит, врал. Если говорил, что есть мелкие неурядицы – значит, скрывал истинные масштабы проблемы, которые позже все равно откроются. Шишкин с Протасовым в любом случае будут недовольны им и Щукиной.