– А что тут скажешь? Теперь тебе не страшно умереть?

– Страшно. И смешно. Смешно, что мы с тобой застряли. Видимо, это уже традиция, что я застреваю на Канатной дороге. После школы. После института. Когда теперь застряну? После чего ещё? А получается, что больше и не после чего. Школа. Институт. Всё. Хочешь не хочешь – всё самое бездельное, глупое, забавное и беспричинное – позади. Надо надевать серьёзное взрослое лицо и не хихикать из-за ерунды.

– Что за глупости?! Вся жизнь – чертовски забавна! – Он вскочил с сиденья и начал раскачивать кабинку.

– Лёшка!..

Канатная дорога снова заработала.

– Ну вот! – возмутился Примус. – Только хотел любимую девочку очередной раз девственности лишить – как на тебе!

– Это было бы забавно – лишиться девственности под столбом.

– Не под столбом, а под небесами, бестолочь! Оглянись – сперва мы под небесами. И только потом – под столбом!.. Кстати, я помню твою Кусачкину, мы как-то раз к ней в гости ходили.

– Да. На день рождения. И ты приземлился задницей прямо в хрустальную конфетницу. И она разбилась. Моя maman со мной месяц бы из-за такого не разговаривала. Мол, этот чешский хрустальный таз ещё дедушка доставал! Или что-нибудь в этом роде…

– А почему с тобой?

– А с кем? С остальными-то где сядешь, там и слезешь. А я для неё – овца бессловесная всю жизнь… Да ну их, ей-богу! Зато Танькины родители всегда только смеялись, если что-то такое случалось, и мама её тут же неслась за веником, чтобы никто не порезался. Или ещё за чем-нибудь неслась – за горячим чаем или готовить вкусный «хворост»… С первого по десятый класс это был такой общенациональный праздник – Танькин день рождения. Шестого ноября. Я очень любила её маму, её папу и даже тётю Веру. Она, правда, никакая ей не тётя была, а друг семьи. Но всё равно – очень любила.

– А Таньку?

– Нет, Лёш, Таньку я не любила, – ответила Полина, чуть помолчав. – Она экзальтированная задавака.

– Нет. Она не такая. Во всяком случае, сейчас.

– Ну, сейчас у неё муж этот тощий, ребёнок уже…

– Не поэтому. Просто по знаку она Скорпион. Отсюда и характер.

– Ты веришь в эту ерунду с зодиаком?

– В данном конкретном случае с твоей подругой – да. Бывает, что архетип очень наглядно прорезается, прям как по писаному.

– Да ты её видел-то пару раз в жизни! А я с ней десять лет дружила.

– Ну и что?

– Ну и всё! Ненавижу, когда ты такой! Приехали!.. Я первая выскакиваю, не надо мне подавать твою гнусную руку…

Они сплавали до волнореза и сидели на песке, обсыхая.

– А я?

– Что ты?

– Я совпадаю со своим знаком зодиака?

– Ты – нет.

– А с каким знаком я совпадаю?

– Ни с каким. С тобой сложнее… Чего улыбаешься? Ну вот! Скажи женщине, что она сложнее, умнее, красивее её подруги, – она уже и довольна. Примитивные вы создания!

– Ой-ой, сложные нашлись!..

– А пойдём в кафе-мороженое? Или даже давай закатимся вечером в ресторан!

– Ой, только не в «Киев» и не в «Украину».

– Ладно… Завалимся на крышу морвокзала. Гулять так гулять!

Завалились. Да ещё и не одни. В последнее время их курс всё чаще сбивался вместе. Как будто случайно. Видимо, не только Полину беспокоило, что заканчивается что-то… Что-то важное. Что-то большое. Наверное, будет потом и не менее важное, и не менее большое… Но вот такого уже не будет никогда. Уже никогда они все не будут студентами. Студентами Одесского медицинского института имени Николая Ивановича Пирогова. Это было немного печально. Как бы и кто ни бравировал, что, слава богу, наконец-то школа кончилась! Пусть высшая, но школа! Надоело! Смешно – бородатый мужик, двое детей, а всё какой-то студент. Кажется, те, что больше всего радовались – вслух, как раз больше всего и боялись – про себя. И только Алексей Евграфов ни разу не скрывал того, что ему очень грустно, что такого не будет уже больше никогда. Ни буфета напротив туалета в главном корпусе, где он обожал покупать булочку с докторской колбасой и стакан томатного сока. «Фу, как ты пьёшь эту гадость?!» – орала Полина, и он скармливал ей булочку на улице, чтобы она хоть что-то ела, копя на свою розовую курточку… Ни физиотерапии в санатории имени Лермонтова в мае. Ни спортивного лагеря в Черноморке… Ни олимпийской базы в Карпатах… Ни работы санитаром в судебке… Ни ужасного пищеблока общаги… Ни полуразвалившегося здания кафедры микробиологии… Ни тупого вояки-доцента с одноимённой кафедры… Ни спирта из мензурок в подвале анатомки… Господи, по чему только люди не тоскуют, уходя, не оборачиваясь!

Дверь главного корпуса медицинского института была вовсе не тяжёлой.

Дипломы вручали всё в той же первой аудитории. Достаточно торжественно, но и без лишней помпы. Ректор толканул речь о предназначении, о сложностях текущего момента, и когда уже начал скатываться в международную обстановку, сам себя оборвал, пробурчав под нос «Все в автодор!», пожелал успехов в труде и счастья в личной жизни и передал бразды управления «утренником» декану лечебного факультета.

Первыми вызывали краснодипломников.

– Ну вот, была бы Евграфова, так уже бы! – бурчала Поля. – Сиди теперь вслушивайся, пока до «эр» дело дойдёт.

– Мы непременно поженимся, я же сказал.

– Когда?

– Тобою тоже овладел матримониальный бес? Не пойму, он что, воздушно-капельным передаётся, что ли? А-а-а! Я понял! Ты боишься встретить за ближайшим углом ещё каких-нибудь приключений и хочешь заключением в законный брак отсечь себе все возможные пути к бегству, да?

– Болван!

– Или ты прочитала где-то, что мужчина, живущий с женщиной «просто так», уже и не хочет на ней жениться? Я тебя успокою – моё желание жениться на тебе такое же пылкое, каковым и было до того, как мы стали жить «просто так»! После выпускного пойдём подавать заявление.

В общем, часа за два декан управился и с «красными», и с «синими», потряхивая рукой, уставшей от рукопожатий, пожелал всем не напиваться сегодня до потери человеческого облика в вытрезвителе и отправился восвояси. Мечтая только снять с себя пиджак, выкинуть к чёртовой матери галстук, поменять мокрую от пота рубашку на сухую с коротким рукавом. И выпить рюмку коньяку и ведро холодной минералки. Или наоборот. Досконально неизвестно.

Выпускники группировались кучками и отправлялись праздновать компаниями. Впереди был ещё выпускной. Менее официальное мероприятие, нежели выпускной школьный бал, но не менее традиционное. Поток, где училась группа Евграфова и Романовой, снял старинный корпус одного из самых древних одесских санаториев и там оторвался по полной. Декан предпочёл отпраздновать с ними. Раньше он был только их деканом – деканом первого лечебного факультета. Теперь факультеты слили – на бумаге, в реалиях оставив только потоки.