— Я подумаю, что можно сделать, как поправить твою ошибку и смягчить последствия, — вздохнула Меойни, присаживаясь рядом со мной. — Женский мир иной, не похож на мужской. И тебе как кахэре надо наращивать мощь и влияние в обществе. Мы не можем запереть тебя в четырех стенах, как Вайена. Ты жена Йенри, верховная кахэра, а не уличная девка.

— Я понимаю...

— Не можешь силой, действуй хитростью. Ты же чёрная лиса!

Что ж, надо будет на досуге поломать голову, как Дейре дать отпор. На её поле, как мы убедились сражаться бесполезно, значит, надо думать над чем-то нестандартным...

— Скажи, пожалуйста, ты любишь Йенри?

Данный вопрос мне никогда не задавали, и я не знала толком на него ответа:

— Когда я впервые сходила на свидание с человеком, который меня пригласил, а затем мы сразу разошлись по причине моей холодности и незаинтересованности в отношениях, папа сказала, что я как он. Для меня любовь как дурной анекдот, я её не почувствую и не пойму. Но мне с Йенри было хорошо в паучьем городе и еще лучше здесь. Чего еще можно желать, будучи мной?

— Если он на сотни лет тебя покинет здесь одну? Ты не заменишь его на другого? В столице много красивых горячих мужчин.

— Я не вижу смысла менять его на что-то лучше или на что-то хуже. Измена — это подло. Точка. Пока живой, я буду с ним. Да и норму с детьми я выполнила с лихвой.

— Но сто лет немаленький срок! Причем здесь норма с детьми?! Мужчина нужен не только для произведения потомства!

Вместо ответа я отвела её в свою новую большую мастерскую, где нас встречали застывшие в камне лица. Мейони они, кажется, напугали своей сверхъестественной реалистичностью, потому что она смотрела на них, как если бы попала в лабораторию моего бати и увидела расчлененные трупы.

— На самом деле мне неинтересны ни ваши семейные чаепития, ни ваши разговоры о мужчинах и любовных романах, — призналась я ей. — И я бы променяла это время на возможность побыть подольше здесь. Вы окружаете меня заботой, стоит Йенри уйти, не зная, что меня чужое общество утомляет. Мне хватает общения на час-два.

— А как же твои дети? Ты любишь хотя бы своих детей?

— Мне повезло. Они как я. Им я мало нужна, как и они мне. Можно ли назвать любовью, что я просто испытываю радость, что они живы, здоровы и бегают с друзьями и меня лишний раз не донимают? Папа говорил, что в моем случае минимизировал рождение желтых или бурых лисов. Зачем чтобы ласковый и требующий постоянного внимания ребенок страдал?

Я заметила появление Йенри первой, пока Меойни с неопределенным выражением лица переваривала мои слова. Мне нравилось, как муж скользил мимо статуй, ни одной из них не задевая. Если бы летела Ляля, она бы все повалила как кегли.

Йенри остановился возле нас и вопросительно взглянул на Меойни, а она почтительно склонилась перед ним. И похоже её крайне удивило, когда один из его хвостов заскользил по моим ногам. Скромный жест, однако это значило, что у него игривое настроение, что-то порадовало. И он выдал себя взглядом, направленным на свою каменную копию. Неужели первый раз её увидел? Вполне в его духе.

— Вы как два каменных изваяния, — призналась Меойни, глядя на нас со смешанными чувствами на лице, и с чего-то выдала: — Бедные ваши дети...

Я бы не называла наших детей несчастными. Они целыми днями носились по дворцу и орали. К тому же я написала мирайя по их просьбе, поэтому во дворце бегало и кричало больше детей, чем положено нормами приличия.

И как раз это орущая толпа пронеслась мимо моей мастерской, вызвав легкую улыбку у Йенри. Дети могли бегать везде, кроме моей мастерской и рабочего кабинета Йенри. К тому же с появлением детей все во дворце заколдовали от повреждений, потому что дети и хрупкие вещи несовместимы.

— Что это было? — спросила Меойни в шоке.

— Дети.

Тут они снова с ором пронесли мимо нас. Когда мы вышли из мастерской еще и закружили вокруг нас, используя отцовские хвосты как прикрытие от пернатых. Меойни такое поведение с Йенри не просто шокировало, у нее ментальный стул выбило из-под ног. Как я уже заметила, дети у лисов воспитывались так, чтобы вели себя достойно, а бегать и кричать — недостойно.

У степенной лисицы по взгляду сразу читался вопрос к нам обоим: «Вы детей вообще воспитываете или они сами по себе растут?»

— Время, — коротко распорядился Йенри.

Дети сразу игру прекратили и, пихаясь, выстроились в ряд. Йенри дети слушались, как не слушались ни одного отца. Мягко коснувшись моего лба губами, он увел мелких на тренировку.

— Как?! — не удержалась Меойни. Минутой ранее она видела неуправляемых чудовищ, а стоило Йенри сказать одну фразу, как все игры прекратились.

— Это Йенри, — пожала я плечами. — Меня они так не слушаются.

Меойни нервно хихикнула.

***

Я и не думала, что Дейре так может лицо перекосить при виде православной процессии с отцом Андреем во главе. Ай да батюшка, ай да молодец! Это ж надо суметь выбить стул из-под самоуверенной девятихвостой. И он с этой задачей справился на «отлично».

Она думала, что я одна пойду на их так называемые чаепития? Разбежалась! Я с собой большую компанию привела, хотя до этого пришлось сначала пойти на поклон к Циело, затем к невестке первого главы Йоне, а только потом к самому Йоне. Ведь это была его затея разморозить православных. Старый лис решил так пошутить над лисьим сообществом, и шутка удалась, даже слишком.

И батюшка оказался настоящим чёрным лисом. Он хладнокровно приказал никому не пить и не есть, и стараться никаких подарков не принимать. То есть, отца Андрея проинформировали о любви лисиц к отравлениям. Чуть позже я узнала, что, будучи чёрными лисами, вся паства попала под руководство Йенри, а там их всех знатно дрессировали.

— Мой духовник, — представила я ошарашенным лисицам отца Андрея.

Я предоставила все переговоры батюшке. Надо отдать ему должное, он держался на высоком уровне и на все шпильки Дэйры отвечал с полным чувством собственного достоинства. Я просто стояла и кайфовала от того, как он выворачивался. И даже мешать не пыталась или как-то отвечать на вопросы