– Он считает, что они представляют собой зримые элементы антикультуры, насаждаемой дьявольской системой.

– Ну, Сорокина я тоже не люблю, – сказал Калёнов, – за его непоколебимое говнолюбие. Псевдоисторик Акунин, он же Чхартишвили, в последнее время возомнил себя вещателем истин и полез в политику, как и говоритель песен Макаревич, став, по сути, врагом России. А Пелевина за что невзлюбил твой сын?

– Ты не читал?

– Нет.

– А я попробовал и понял, что его герои – зайчики, лисы, дроны, пидоры, бляди и уроды – просто опасны! Это не литература – это психолингвистическое программирование! Человек живёт в каком-то адском мире, может быть, в параллельной вселенной, и описывает всё, что видит. Мастерски описывает, не спорю, он чертовски талантлив, но ни в одном его романе нет положительного героя! Героя, за которого хотелось бы переживать и которому хотелось бы подражать. А у Робски, всяких там Минаевых и лауреатов Букеровских и прочих премий на уме только грязь, блядство, гламур и деньги. Эти писаки не понимают, что за деньги можно купить еду, но не аппетит, лекарства, но не здоровье, слуг, но не друзей, женщин, но не любовь, и вовсю пропагандируют сволочной «европейский» образ жизни, запудривая мозги молодёжи, либо унижают российский народ, приписывая ему самые низменные качества.

– Круто ты их приложил, – усмехнулся Калёнов. – Я не настолько категоричен.

– Просто не анализировал процесс, а я вижу, куда идёт наша культура, подстёгиваемая «виртуализацией» общественной жизни через Интернет. Так называемые «культурные центры», внедряющие в народ западные «ценности», растут как грибы. Один «Ельцин-центр» чего стоит! А его пару лет назад признали лучшим современным музеем Европы! Каково?

– Печально, – согласился Калёнов. – В этом плане мы действительно проигрываем.

– Мы завоёваны, Максим! Только никто не хочет с этим бороться. Кто боится, кто руки опустил, кого обвинили в расизме и шовинизме, кто, наоборот, перешёл на сторону завоевателей. Пятая колонна в России нынче как никогда сильна. Ведь все знают, что с конца двадцатого века мы избрали неверный путь развития, а либералы правительства упорно продолжают вести страну к катастрофе!

– Не преувеличивай, Иван, не всё уж так плохо. Хотя я тоже начал задумываться. Коль уж мы заговорили про Интернет, хочу спросить: ты сидишь в соцсетях?

– Делать мне нечего, что ли? Пусть безумцы там сидят.

– Безумцы и сидят, и других затягивают, что только подтверждает известный тезис: количество знаний увеличивается, а умственный потенциал людей падает, человечество в целом тупеет, современная глобальная техническая цивилизация интеллектуально и нравственно деградирует. Но меня волнует другое. Что ты слышал о «группах смерти»?

– «Украинские миротворцы», что ли?

– Нет, в Интернете пасутся кураторы особого рода, создающие виртуальные группы самоубийц среди детей.

– Что-то такое помнится, но я не живу в Интернете.

– Я тоже, так получилось, что меня заинтересовала эта тема.

– Почему?

– Внук моего директора едва не сиганул с крыши многоэтажки, чудом удалось спасти.

Болотов сделал большой глоток, обжёгся, выругался.

– Извини, не сдержался. Расскажи подробней.

Максим Олегович поведал ему историю Вани Симанчука.

Помолчали.

– Терроризм своего рода, – сказал Иван Дмитриевич. – Сколько же дряни окопалось в Интернете! Кто-то очень хочет добраться до наших детей, уничтожить русскую нацию.

– Проблема глубже, кто-то очень стремится уничтожить белый этнос, убить будущее белой расы. На Земле чёрных и метисов в шесть раз больше, чем белых людей. Так что всё намного серьёзней, хотя, разумеется, нам надо защищать свой род. Ивана жалко, да и остальных, зацикленных на «розовых слонах».

– Чего ты от меня хочешь?

– У тебя есть знакомые в Следственном комитете? Там должны заниматься постингом подобного рода компаний и поиском «вирусописателей».

Болотов задумался, допил чай.

– Был в своё время приятель, как раз аналитикой соцсетей занимался, Саша Бероев, но я давно с ним не общался. Позвоню, поговорю.

– Буду обязан. Угроза действительно велика, я бы вообще в какой-нибудь конторе сформировал команду продвинутых программистов, так сказать, интернет-спецназ, чтобы на раз вычислять уродов наподобие «вирусописателей».

– Их кто-то крышует, Иван, на очень высоком уровне. Вот бы до кого добраться. Представляешь, сидит тварь в роскошном кабинете и двигает людьми, как пешками по шахматной доске, разрабатывая стратегию поголовного истребления детей.

Болотов покачал головой.

– Где-то обитает нелюдь, да как его найдёшь в одиночку? Кстати, я тут беседовал недавно с соседом, майором…

– Это о котором ты говорил, с Барсовым?

– Да, с ним, он ищет проверенных людей для формирования спецгруппы особого назначения.

– Я для оперативной работы староват, – улыбнулся Калёнов.

– Молодым бы твои кондиции, – прищурился Иван Дмитриевич. – Вон как вилы обработал.

– То вилы. И что твой майор?

– Говорю же, ищет людей, я тебя порекомендовал.

– Меня? – удивился Калёнов. – Спецназ держится на молодых.

– Зря тебя, что ли, рекрутом[396] назвали? Можешь стать консультантом или инструктором, за твоей спиной десятки операций. Кстати, по намёкам Вени я понял, что группу они создают не для галочки, а для конкретных дел, будут мочить всякую чиновничью нечисть на службе у бандитов. Может быть, и твою проблему помогут решить.

Калёнов задумался, прикидывая внезапно открывающиеся возможности. Первая мысль была отказаться, он давно не жил в ожидании тревог и бешеной активности. Вслед за первой пришла вторая – послушать, что предложит майор Барсов из Росгвардии. Высказанная Иваном Дмитриевичем идея привлечь спецгруппу для поиска разработчика смертельных «игр» в Интернете показалась стоящей.

– Хорошо, попробую побеседовать с твоим соседом, хотя никаких гарантий, что соглашусь, дать не могу.

– Никто никаких гарантий от тебя не требует.

– Что он за человек – майор Барсов?

– Тридцать пять лет, классный мужик, серьёзный, опытный, мощный рукопашник. Я видел, как он забавы ради сражался сразу с четырьмя парнями своего подразделения. Всем люлей навешал! Кстати, он здорово похож на тебя, ну почти как родной брат. Только глаза у