стоявшего на страже легионера.

Арарис перестал смеяться и откинул голову назад. Исана почувствовала, как она коснулась ее затылка, и закрыла глаза.

– Я был с ним два года, – прошептал Арарис. – Ты знаешь его сердце, Исана. Ты помогла ему стать таким. Ты наблюдала за ним во время нашего путешествия, но ты не видела, какой он теперь, и не знаешь, откуда все пришло, как это знаю я.

– Септимус, – прошептала Исана.

– Ты не представляешь, сколько раз он спасал нас из самых безнадежных ситуаций. – Арарис немного помолчал. – Возможно, они были не такими безнадежными, как сейчас. Но для него это не имеет значения.

– Ты в него веришь, – выдохнула Исана.

– Да помогут мне великие фурии, – сказал Арарис. – Это почти безумие. Но я верю. – После небольшой паузы он добавил: – И я очень тебя люблю.

Она осторожно кивнула, чтобы они не стукнулись головами.

– Я знаю. И я тоже тебя люблю.

– Я тут подумал, – сказал он и заколебался. – Конечно, это совсем не новая мысль, но…

Его короткие колебания показались Исане до боли прекрасными.

– Да?

– Если это возможно, – продолжал Арарис. – Если мы оба останемся в живых… Я знаю, что надежды совсем мало, но…

Исана вздрогнула:

– Да?

– Если. Однажды. Если всё… то ты… – Он глубоко вздохнул. – Ты станешь моей женой?

Она поняла, какое направление приняли его мысли, Арариса выдали эмоции, но не ожидала собственной реакции.

Она рассмеялась. И долго не могла остановиться.

– Здесь? – наконец спросила она, когда ей удалось снова стать серьезной. – Ты просишь моей руки здесь? Сейчас? Вот так?

Его спина внезапно стала очень твердой.

– Ну, – пробормотал он. – Да. Это… – Его голос стал серьезным. – Это все, что у меня есть.

Исане удалось отыскать его связанные руки, и она стиснула пальцы Арариса.

– Этого достаточно, – тихо сказала Исана.

Арарис некоторое время сидел очень тихо.

– Значит… Да?

Исана вздохнула и сжала его пальцы изо всех сил:

– Да.

Неожиданно он расслабился.

– О, – выдохнул он. – О, как хорошо. – Он погладил ее пальцы. – На мгновение я начал беспокоиться.

Абсурдность его слов дошла до них одновременно.

Они продолжали хохотать, когда пола палатки откинулась и Фригиар Наварис сорвала мешки с их голов, держа в другой руке обнаженный меч.

Глава 50

– Вот этот, – тихо сказал Тави, выбирая один из длинных мечей, которые принес ему Дариус.

Он встал в боевую стойку, взмахнул мечом, используя только кисть руки, и кивнул. Он ощущал сталь, ставшую продолжением его руки, и ее легкий трепет, когда клинок прекратил движение. Это было старое оружие, но его сделал превосходный мастер, на лезвии имелись небольшие зазубрины, однако оно оставалось прочным, гибким и верным.

– Как Эрен?

– Я отведу вас к нему, – сказал Дариус. – Сюда, командир.

Тави последовал за центурионом через темный лагерь канимов, и его поразило, как сильно он напоминает лагерь алеранских легионов, хотя расстояния между отдельными палатками были больше. Возможно, они все измеряли шагами, как и легионеры.

Палатки целителей были полны, но оттуда доносились совсем не такие звуки, как из палаток алеранских целителей. Вместо криков и стонов Тави услышал рычание всех тонов и оттенков и порадовался, что ему не нужно заглядывать внутрь.

Большинство раненых канимов, выходивших из палаток, шли сами. А тех, кто лишился конечностей, приходилось нести. Чуть в стороне Тави заметил канимов, протяжным воем провожавших павших сородичей. Это были дикие, горестные и красивые звуки.

– Год назад я думал, что уже привык, – тихо сказал Дариус. – И все же волосы у меня на затылке встают дыбом.

– Мы очень разные народы, – тихо ответил Тави.

Дариус повернулся и удивленно посмотрел на Тави:

– Ха.

– В чем дело, центурион?

– Я даже не знаю, что меня удивило больше, – ответил Дариус. – Слышать, как командир легиона называет их «народом», а не «животными» или как он равняет с собой рабов, взявшихся за оружие.

– Вы ходите, говорите, едите и спите. В точности как я.

Дариус фыркнул.

– С каких пор это причина относиться к кому-то как к равному?

Тави показал Дариусу зубы – типичный жест канима.

– Ты носишь доспехи и меч, и я в твоем лагере.

– Ха, – снова фыркнул Дариус и покачал головой. – Но что, если вы просто умеете хорошо говорить? Говорить легко.

Тави почувствовал, что у него на губах появилась искренняя улыбка.

– Прошлой весной я лишил тебя сознания вовсе не разговорами, центурион.

Дариус фыркнул и потер челюсть:

– Верно, тогда ты поступил иначе.

– Насколько я понимаю, ты с Насаугом два года.

Дариус кивнул:

– Я был… Он сказал, что взял у меня идею о свободной Алере.

Тави приподнял брови:

– Ты Первое копье своего легиона.

– Совсем не трудно стать Первым копьем, командир. Просто нужно служить дольше остальных. А я был первым рекрутом.

– Могу поспорить, что это интересная история.

Дариус пожал своими мощными плечами.

– Но ты не стал командиром, – заметил Тави.

На губах Дариуса появилась быстрая улыбка, и он указал на свою челюсть.

– Для этого мне не хватает опыта кулачных боев.

Тави фыркнул.

Дариус привел его к старому заштопанному алеранскому шатру, превращенному в палатку целителя при помощи старых парусов.

– Твой человек здесь.

Тави шагнул вперед и заметил, что Дариус стоит в «тени» его тела, именно в том месте, где Тави будет труднее всего достать его мечом. Тави обернулся и увидел, что рука Дариуса лежит на рукояти гладия. Тави приподнял бровь:

– Что ты делаешь, центурион?

– Стараюсь предотвратить непонимание, – сказал Дариус. – У меня приказ, командир.

Тави повернулся к нему и протянул свой меч рукоятью вперед.

Дариус покачал головой:

– Здесь это означает нечто большее, чем в вашей Алере, командир. Оставьте оружие у себя. Просто помните, что я также вооружен.

Тави внимательно посмотрел на центуриона и отметил, что тот стоит с прямой спиной, ноги широко расставлены, рука на рукояти меча, вес перенесен на пятки. Это была агрессивная поза по алеранским понятиям, поза, предполагающая поединок, но если бы он был канимом, то Тави сразу бы узнал позу осторожности и уважения.

– Я буду помнить, – ответил Тави.

Потом он повернулся и вошел в палатку, где увидел лежавшего в ванне Эрена, его горло было в крови – рядом на коленях стоял враг с алым клинком в руке.

Рука Тави мгновенно метнулась к рукояти меча, но он не стал обнажать клинок, а через мгновение почувствовал, как изменился воздух у него за спиной, когда меч Дариуса вышел на дюйм из ножен.

Антиллус Доротея, госпожа Антиллус, единственная уцелевшая дочь консула Калара, женщина, предавшая Первый алеранский легион, посмотрела на Тави, когда он вошел в палатку.

Тави сразу ощутил ее эмоции – сначала вспышка гнева, быстрая и жаркая, потом страх, разом унесший гнев. Она на мгновение закрыла глаза и стиснула зубы, и Тави почувствовал, как исчезают ее гнев и страх, остаются лишь полное напряжение сил и сосредоточенность. Она вновь обратила все свое внимание на Эрена, обнаженное тело которого лежало в целительной ванне. Глаза курсора были закрыты, в нем едва теплилась жизнь.

Она отложила нож и кусочек пера, который ей пришлось вырезать из распухшей плоти в том месте, куда его вставил