свои доклады на русском языке, остальных переводили. Все работы были опубликованы на английском языке в нашем официальном отчете о поездке. Наши советские хозяева говорили также о намерении издать их на русском, но так и не издали. Вновь встретившись с некоторыми из них в 1961 г. в Париже на 5-й Международной конференции по механике почв и фундаментостроению, я не стал спрашивать, почему они этого не сделали. Не было смысла ставить их в неловкое положение – очевидно, кто-то наверху решил иначе.

В целом впечатления нашей делегации нашли следующее выражение в нашем отчете:

«Американская делегация единодушно считает, что обмен в целом был в высшей степени продуктивным и стоящим мероприятием, как в плане приобретенных знаний – они изложены в остальной части отчета, – так и в плане возможности в будущем долговременных обменов информацией и опытом.

Фундаментостроение в СССР весьма развито в тех областях, которые в прошлом считались особо важными для экономического развития страны; это включает разработку сборных фундаментов, вибрационное погружение свай и пустотелые кессоны, термальную стабилизацию лёсса, строительство на вечной мерзлоте и т. д. Однако делегация не увидела никаких признаков развернутых исследований в области сопротивляемости глинистых грунтов сдвигу или свойств уплотненных грунтов и проблем уплотнения грунтов в полевых условиях; работы по цементу, асфальту и химической стабилизации, очевидно, запущены совсем недавно, а современного оборудования для отбора образцов глин с ненарушенной структурой мы не заметили. По мере развития экономики рамки советских исследований, вероятно, будут расширяться.

Образование в области механики грунтов – ив высших учебных заведениях, и после – находится на высоком качественном уровне. Развитая система отбора и серьезные стимулы для научных достижений позволяют подготавливать значительное число инициативных, преданных делу и компетентных инженеров и исследователей в области механики грунтов.

В предвидении крупных, широкомасштабных строительных проектов обеспечивается все необходимое – средства, оборудование и персонал – для долгосрочных исследований поведения реальных структур; занимаются этим группы ученых, инженеров и специалистов-строителей. Насколько можно судить, крупномасштабным экспериментам и оценке полученных данных уделяется больше внимания, чем в США.

Советские специалисты по механике грунтов и фундаментостроению лучше осведомлены о работе своих коллег в США, чем американские специалисты о состоянии дел в Советском Союзе. Американская делегация считает, что необходимо улучшать способы получения и распространения советской технической информации в этой области».

Интересно отметить, что русский перевод этого доклада был полностью напечатан в советском техническом журнале соответствующей направленности. «Доклад был достойный и объективный» – так оценил его один из моих коллег на Парижской конференции 1961 г.

В этой связи я должен сказать, что при общении с советскими инженерами ни разу не заметил ничего, что оправдало бы нередко звучащие на Западе обвинения: они будто бы постоянно и безосновательно претендуют на превосходство. Один из хозяев спросил меня во время поездки, как выглядит их работа по сравнению с аналогичной на Западе. Когда я искренне ответил, что в некоторых отношениях впереди они, а в некоторых – мы, советский инженер заметил, что это прекрасно, если только у них нет отставания от Запада на слишком многих важных направлениях. Его отношение отражало лишь честный соревновательный дух и интеллектуальное любопытство, которые, к несчастью, так часто неверно интерпретируют на Западе.

Мнения членов делегации можно считать достаточно объективными. В ходе поездки мы побывали и пообщались с людьми в университете, в двух политехнических институтах, двух строительных институтах, четырех исследовательских и конструкторских институтах, в Украинской академии строительства и архитектуры в Киеве, в Ленинградском отделении Академии строительства и архитектуры СССР и в Московском городском тресте геолого-геодезических и картографических работ. Мы видели две площадки строительства и асфальтирования дорог, включая два путепровода; почти достроенную Сталинградскую гидроэлектростанцию; два шлюза уже завершенного канала Волга – Дон; несколько площадок, где проводилось вибропогружение свай; заводы крупных железобетонных конструкций – деталей фундаментов и стеновых панелей – и последующую сборку этих конструкций на четырех строительных площадках жилых многоквартирных домов.

Все семь членов делегации принимали участие в подготовке и обсуждении каждой части нашего отчета. В нем говорилось:

«При посещении различных академий, институтов, министерств, трестов и строительных площадок делегация встречала ото всех только величайшее уважение и радушие. Эти благоприятные обстоятельства объясняются, без сомнения, потеплением отношений СССР – США, совпавшим с визитом в Америку Председателя Совета министров СССР Н.С. Хрущева, который имел место во время пребывания делегации в Советском Союзе. Немаловажным фактором, однако, был и дружеский прием, оказанный советской делегации во время ее визита в США в июне 1959 г.».

Лично я считаю, что последний фактор нельзя недооценивать, я и сам видел тому множество подтверждений. Так, когда кто-то из тех, кто был у нас в гостях, с готовностью пришел нам на помощь в затруднительной ситуации и я поблагодарил его, он ответил: «Григорий Порфирьевич, вы знаете русскую поговорку «Долг платежом красен» – вспомните, как нас принимали в Америке!»

Далее в отчете отмечалось: «Когда позволяло время, советский комитет также организовывал для нас развлечения. За три недели пребывания в стране члены делегации посетили три балета, шоу на льду, два цирковых представления, кукольный спектакль и круговую кинопанораму; побывали в Кремле, в музеях и картинных галереях, были гостями на нескольких банкетах».

Хотя мы встречали жен некоторых из наших коллег в театрах и ресторанах, домой нас никто не приглашал. Напротив, когда мы принимали в США советскую делегацию, развлекали их в основном профессора у себя дома.

Лично я, несмотря на свое прошлое, о котором все знали, встречал повсюду исключительно вежливость и дружелюбие. Так, например, в Ленинграде каждому члену нашей группы подарили прекрасную кожаную папку на «молнии» с тисненым символом города – конной статуей царя Петра Великого – и информационными материалами. Мне мою папку вручили с дружеской улыбкой и замечанием: «Даже монархист не станет возражать против этого!» Я не стал объяснять, что вовсе не являюсь монархистом.

Единственное, что постоянно раздражало меня во время поездки, так это поведение некоторых из моих более молодых спутников. Я сам принимал участие в их отборе и считаю, что мы сделали правильный выбор. Возможно, сам я в окружении множества ностальгических напоминаний о юности стал излишне чувствителен и слишком легко раздражался на всевозможные глупые шутки и проявления невежества в отношении «прежней страны», к которым любой эмигрант в США постепенно привыкает и становится нечувствителен. Тем не менее некоторые шутки заходили слишком далеко.

Никто не пытался станцевать рядом с гробницей Сталина, хотя прошел слух, что кто-то из нас и правда сделал это, но на самом деле имел место следующий инцидент.

В первое же воскресное утро мы побывали