отношении моих взглядов вообще. Поэтому я отправил им копию страницы из справочника «Кто есть кто в инженерном деле» и подчеркнул там перечисление боевых и штабных должностей, которые занимал в белой армии. Я также написал: «…Я хочу, чтобы вы ясно понимали, что сорок лет назад я воевал в рядах Белой армии и не готов извиняться за какую бы то ни было часть своего прошлого. Однако в настоящее время я хочу сделать все возможное для улучшения отношений и взаимопонимания между той страной, где я родился, и той, что приютила меня».

В одном из нескольких писем, полученных мной от профессора Цытовича в связи с предполагаемым обменом, примерно через три месяца он упомянул вскользь, что с их стороны нет возражений против моего приезда в Советский Союз в качестве члена делегации США по «механике грунтов и фундаментостроению», поскольку в СССР очень ценят мою работу в этой области, а особенно мою книгу по этому вопросу.

Тем временем мистер Фред Бергграф передал предложение по обмену в исполнительный комитет Исследовательской комиссии по автомагистралям. Исполнительный комитет проголосовал за, а его председатель назначил комитет из шести профессоров от шести американских университетов, специалистов в нужной области и членов департамента грунтов и геологии в составе комиссии. Эти шесть человек, включая и меня, должны были разработать детальный план.

Больше всего неприятностей нам доставили сотрудники низшего и среднего уровня вашингтонского отдела по связям Восток – Запад. При подборе их явно делался упор на «безопасность», и создавалось впечатление, что многие из них получили назначение на эти должности благодаря воинствующему антисоветизму; остальные тоже приспособились к обстановке. Казалось, что больше всего их заботит, как бы не показаться «слишком мягким по отношению к красным» и не потерять из-за этого работу или не лишиться очередного повышения.

Мне кажется, что при администрации Кеннеди это положение вещей несколько улучшилось; тем не менее я расскажу здесь кое-что из того, чему был свидетелем, так как в целом все это помешало достичь одной из главных целей обмена делегациями. Гости не смогли увидеть подлинную Америку с лучшей стороны, а значит, поездка вряд ли способствовала усилению дружеских чувств.

Первые наши сложности были связаны с общим подходом к организации обмена. С самого начала из Вашингтона пошли письма со стереотипными рекомендациями вроде «торговаться надо сейчас, пока русские еще не приехали», «мы должны жестко требовать равноценности» и т. п. На этот раз мои критические ответы и вопросы невозможно было игнорировать, поскольку копии их поступали как к руководству Исследовательской комиссии по автомагистралям, так и к моим коллегам по комитету в пяти других американских университетах. Вскоре выяснилось, что «эксперты» – авторы советов – очень смутно представляют себе, в чем нам, собственно, нужно торговаться, а один из главных практических советов по поводу того, что мы должны «требовать», не только полностью выходил за рамки предполагаемого обмена, но и наверняка привел бы если не к полному его срыву, то к возникновению атмосферы недоверия и подозрительности.

После обширной переписки и продолжительных телефонных разговоров был все же принят мой вариант общего подхода – мы сообщим советским коллегам в самой общей форме наши интересы и пожелания и, если они согласятся в принципе, будем надеяться, что они у себя сами организуют все как надо. Но сначала и мы должны постараться показать им все, что их заинтересует. Так и было сделано, и конечный результат, кажется, устроил инженеров и той и другой стороны.

Однако в процессе планирования нам пришлось преодолеть множество препятствий, связанных с правилами Госдепартамента о «закрытых территориях». Советский Союз первым запретил иностранцам посещать некоторые районы, имеющие, по мнению советского руководства, военное значение. В ответ наш Госдепартамент тоже закрыл для посещения многие районы Соединенных Штатов, причем районы эти были выбраны случайным образом и разбросаны по всей стране. Администрация Кеннеди отменила эту вызванную раздражением и совершенно неэффективную меру времен Даллеса[112] – возможно, потому, что коммунистическому начальству было совершенно все равно, увидят ли его граждане Америку с наилучшей стороны; больше всего неудобств она доставляла принимающим гостей американцам.

У нас в связи с этим тоже возникло немало неловких моментов. Так, например, нам пришлось оставить намерение отвезти гостей искупаться на пляж в Джонс-Бич, который оказался «закрытой зоной». На официальную просьбу разрешить нам сделать это мы получили отказ и предложение искупаться вместо этого на каком-нибудь пляже в Куинсе. Поскольку нам было известно, что вода там в то время была несколько загрязнена, мы полностью отказались от пляжных планов. Я был очень огорчен, ведь песчаные пляжи Атлантического побережья – одна из жемчужин Америки; они гораздо лучше черноморских, где, как и на Французской Ривьере, пляжи в основном галечные.

Еще один пример – проблема, возникшая у нас с организацией удобного маршрута для автомобильной поездки гостей в Принстон. Я получил отпечатанный на ротаторе список маршрутов, предписанных Госдепартаментом, согласно которому советские граждане должны были ехать из Нью-Йорка в Принстон по федеральному шоссе № 1, а в Университет Рутгерса в Нью-Брансуике – по нью-джерсийской магистрали 1-95. Я указал, что обычно из Нью-Йорка в Принстон ездят как раз по 1-95, с нее уходят у поворота на Нью-Брансуик и дальше едут по шоссе № 1, но ничего не добился. В ответ я получил твердое «нет» – мы должны были буквально следовать ротапринтным указаниям, хотя было совершенно очевидно, что человек, их составивший, не имеет ни малейшего понятия о традиционных маршрутах этого района. Мне было сказано, что мы обязаны всю дорогу от Нью-Йорка до Нью-Брансуика следовать по шоссе № 1, хотя эта часть шоссе весьма неприглядна, сплошь уставлена вдоль лотками с жареными сосисками и совершенно не дает представления о современных американских шоссе. Конечно, я мог обойти это предписание, запланировав первую остановку в Университете Рутгерса, а не в Принстоне, но я не захотел прибегать к уловкам и решил бороться. Доктор Коэн, президент Принстонского университета, с самого начала поддержал мою идею обмена, поэтому я обратился за помощью в его офис. Глупость очевидна – нам запрещалось пользоваться автомагистралью, тогда как посетителям Университета Рутгерса разрешалось ездить по этому же участку! Но только после того, как помощник президента Принстона переговорил по телефону лично с послом Лэйси в Вашингтоне, это правило, придуманное одним из его сотрудников, было отменено.

Должен признаться, что еще один подобный спор я выиграл хитростью. После трех дней в Принстоне мы должны были по пути в Нью-Йорк завезти гостей ненадолго в лабораторию Рутгерса. Мне хотелось довезти их до Нью-Брансуика не по шоссе № 1, а по