— Но самое главное в том, что эффект У-18 целенаправлен. Он уничтожает врага, но оставляет в неприкосновенности его земли, города, шоссейные и железные дороги, шахты, заводы, все средства производства. Всем этим, как я уже говорил, мы можем завладеть без малейшего риска уже на третий день после проведенной акции! — Проф так и сиял от удовольствия. — И пусть кто — нибудь после этого заикнется о ядерной войне.

Сделав небольшую паузу, Проф помолчал, размышляя, и понизил голос:

— Но это замечательное средство имеет и свою отрицательную сторону. Прежде всего это относится к средствам производства. Представим себе, что одним килограммом У-18 с помощью маленькой бомбы, взрывающейся безмолвно и незаметно, мы опрыскаем Париж. А это значит, что большая часть населения подпадет под непосредственное действие препарата, тут же теряет сознание и минуты через две умирает. И это вызывает целый ряд неизбежных и неприятных последствий. Городской транспорт остается без управления, машины сталкиваются, поезда пробивают стены, автобусы разбивают витрины, рушатся дома, будут единичные случаи взрывов домен и мартенов, могут возникнуть пожары или наоборот — может застыть расплавленный металл, из — за отсутствия контроля нарушается коммунальное обслуживание, выходят из строя котлы, станки и т. д. Специалисты довольно точно высчитали, какие могут быть от этого убытки. В процентах это не так уж много, но, учитывая количество объектов, заставляет призадуматься. Большой вред могут оказать разлагающиеся органические материи, на их уборку потребуется много времени, а последствия трудно заранее предвидеть. Я уже говорил, что речь пойдет не только о городах, это значило бы принижать значение химического оружия. Возьмем опять для примера переднеиндийский субконтинент, ведь на нем сразу начнут разлагаться трупы семиста миллионов человек и много миллиардов трупов теплокровных животных! Какой же аппарат надо иметь хотя бы для частичного уничтожения этих трупов?! И какие беды еще могут причинить продукты разложения, трупные вирусы в воздухе и воде?! Совершенно очевидно, что не пройдет и нескольких дней, как на пораженную территорию нагрянут всякие пожиратели трупов, птицы, четвероногие, насекомые. Могут возникнуть заболевания, эпидемии, которые мы знаем лишь из истории и которых мы вообще не знаем. И какие кордоны должны быть, чтобы пожиратели мертвых не растащили падаль во все стороны. Исходя из этих соображений, некоторые поговаривают об ограниченном применении химического оружия, чисто тактическом, не считаясь с тем, что это просто смешно. Однако остается фактом существование не поддающегося учету фактора, достаточно угрожающего, чтобы вынуждать нас к крайней осторожности…

Ну что ж, вынуждайте кого хотите, только не меня! Как и в прошлый раз, мы с сержантом выбрали удобный момент и улизнули. В офицерской кухне наскоро пообедали стоя, блюда были слишком горячими и немного сыроватыми, но нас это не расстроило! Облегченно вздохнув, мы пустились в путь, думая о наступивших для нас каникулах.

Мы и не подозревали, что даже сегодняшние неприятности еще не подошли к концу.

Начался дождь. Его два дня не было, и мы о нем забыли. Но сегодня он возместил потерянное. Захватил он нас на полпути, минут сорок мы даже из машины вылезти не могли. Потом дождь приутих, падали лишь редкие капли, и мы решили не обращать на них внимания. Мы уже достигли на лодке Подковы, когда дождь, слова припустив, выдал нам вторую порцию. Пришлось вернуться и пережидать в деревянной будке не меньше получаса. Снова спустились в лодку, но это было только начало.

Последовала возня с мышами. Сержант — мастер на все руки, мышей он посадил в ящичек с опускающейся дверкой, а перед ней поместил волосяной мешочек, куда могла войти лишь одна мышь: перед самым носом у второй дверца задвигалась. Преимущество мешочка еще и в том, что в нем легче держать мышь, насаживая ее за спину на крючок. Все это прекрасно, но мыши посредственные пловцы, особенно с проткнутой крючком спиной и с тяжелым шнуром в придачу. Через пятнадцать-двадцать минут мышь теряет силы, совершенно неожиданно глотает воду и погружается, когда снимаешь ее с крючка, она похожа на мокрую тряпку. Невольно я сам помог ее гибели, все время дергая ее назад: мышь хочет удрать, спастись и, конечно, плывет к зарослям водяного ореха, принимая их за берег. Я бросаю в воду вторую мышь, но и она отчаянно плывет к зеленой массе. Пока она мечется вдоль зарослей, еще не беда, это как раз хорошо, но, если она заплывет между стеблей, шнур мгновенно запутается в листьях и стеблях, и вряд ли найдется в этих водах щука, которая не воспользуется моим замешательством, не появится из зарослей, и я, не успевший освободить леску, окажусь в тяжелом положении. Поэтому я и был вынужден все время держать леску в натянутом состоянии. Я положил удилище поперек лодки и укоротил шнур так, чтобы мышь не могла приблизиться к зарослям ближе чем на двадцать пять — тридцать сантиметров. А что из этого получается? Мышь устремляется к зелени, которая ей кажется берегом, шнур натягивается и дергает ее назад, бедняжка глотает воду, но тут натяжение шнура ослабевает, мышь снова бросается вперед, снова рывок. Это выглядело бы комично, если б не было так печально и досадно. Прошел час, настала очередь четвертой мыши, сержанту пришлось убедиться, что не такое уж огромное богатство в качестве приманки пять мышей, как это ему казалось. На мышей хорошо удить с высокого берега, когда рыбак удилищем и леской помогает мыши, как тренер начинающему пловцу, а не затрудняет ей движения. Но сержант не сдавался, а изготовил из круглой резинки и нарезанной пластинками пробки спасательный пояс для мыши, и четвертую мышь прикрепили к крючку этим поясом. Таким образом мы избежали необходимости протыкать кожу, мучить животное, а резинка хорошо держала мышь на тройнике.

Тем временем небо очистилось от облаков, влажная жара охватила нас, ни малейшего дуновения ветра. Я был полностью одет, так как уехал на рыбалку прямо с совещания, только ботинки сменил на резиновые сапоги. Мои спутники уже разделись, остались в одних трусиках, они и меня убеждали снять костюм. Я начал раздеваться — снял сапоги, пиджак, рубашку, встал на ноги, чтобы снять брюки, и только успел бросить через плечо майору: «Следите за удочкой!», как услышал звон колокольчика. В этот момент я стоял на одной ноге, стягивая с другой штанину, в той самой позе, которая не дает возможности даже дипломату сохранить свое достоинство.

Все свершилось мгновенно: я получил удар по ноге концом удилища, лодка покачнулась, и только в воде я пришел в себя. Хорошо еще,