— И там был рецепт этого самого яда? — Инстра усмехнулась.

— Точно не помню, но это не исключено. Вот только я не понимаю, куда эта тетрадь могла деваться. Ведь я ее хранила там же, в той комнате! Никто кроме нас троих туда не может заходить…

— Что у тебя с рукой?

— Разбила случайно склянку, поранилась, — раздраженно пробормотала жрица. Посмотрела на ладонь и прошептала лечащее заклинание.

Инстра задумчиво прошлась по комнате. Во всей этой истории с нападением на Сорнтрана было что-то очень странное. Сначала она была уверена, что ревнивая и неуравновешенная Лледрит, не подумав о последствиях, просто сделала глупость. Но если она не лжет, то за всем этим может быть что-то гораздо более серьезное. А она вряд ли лжет. Стоит и вспоминает все места, где тетрадь могла бы быть. И нервничает. Может ли она так хорошо притворяться? Насколько Инстре известно, нет.

Вот только кому и зачем может понадобиться убивать Сорнтрана? Какой в этом смысл? Некоторые воины могли, конечно, хотеть его смерти, но кто бы рискнул пробраться в покои первой жрицы и украсть ее тетрадь? И откуда у воинов знания, чтобы приготовить яд по рецепту из тетради? Их такому нигде не учат. У многих жриц такие знания есть, но ни у кого кроме Лледрит нет очевидных мотивов.

Размышления прервал сигнал, указывающий на то, что за дверью кто-то стоит. Инстра подошла, открыла. На пороге — слуга, которого она отправила с письмом. Низко кланяется, движения нервные, торопливые. Короткие серые волосы взъерошены, тяжело дышит.

— Госпожа, там, на площади, что-то происходит! Взрывы слышны даже у наших ворот! И под сводами летают огненные шары!

{38}

Сначала появилась боль. Казалось, будто она захватила и парализовала все тело. Потом — сводящий с ума звон в ушах. Когда глаза — хоть и не без труда — открылись, боль перетекла в спину и в затылок и сосредоточилась там. Жадный, глубокий вдох не принес ожидаемого удовлетворения: миллионы мелких частичек пыли вонзились в горло и грудь, и Сорнтран закашлялся.

Кое-как успокоив дыхание, тяжело повернулся на бок, пытаясь побороть тошноту.

Потребовалась, кажется, целая вечность, чтобы звон в ушах уступил место отдаленным, звучащим как будто отовсюду крикам и взрывам.

Лежал он среди каких-то обломков, что-то острое упиралось в бедро. Совсем рядом, под довольно тяжелой трубой — бездыханное тело полурослика. Сорнтрану же, кажется, повезло: хотя взрывной волной его отбросило на довольно большое расстояние, — он даже помнил, как летел и как врезался в шатер, — серьезных повреждений, похоже, нет, руки и ноги свободно двигаются, спина и голова хоть и болят, но вполне целы.

Тяжело поднявшись на ноги, Сорнтран посмотрел по сторонам, поправляя броню и ножны с клинками. Воздух полон дыма и пыли — дальше пары шагов почти ничего не видно. Со всех сторон слышны крики, лязг клинков, гул и взрывы. И непонятный грохот — как будто из-под земли. Но все звуки какие-то приглушенные, будто миллионы мелких частиц в воздухе поглощают их.

Два неподвижных тела у ног. Один из бойцов, судя по броне, был из Пятого Дома. Второй — из Седьмого. В земле довольно глубокие трещины, которых тут раньше не было.

— Ксалант, что ты видишь? Что происходит?

— Сражение, — паук отозвался откуда-то сверху, видимо, с вершины какой-нибудь уцелевшей статуи.

Натянув на шарф на нижнюю часть лица, Сорнтран щелкнул пальцами, и три призрачные копии окружили его. Достал меч и щурясь, почти вслепую сделал несколько шагов.

— Предупреждай о тех, кто попытается подойти или, тем более, напасть на меня.

Паук-то, в отличие от него, прекрасно видел даже сквозь густую пыль, но, увы, мало чем еще мог сейчас помочь: он ведь вряд ли сможет понять, что происходит, и вряд ли ему удастся быстро объяснить, как в такой ситуации отличить своих от потенциальных врагов. Сорнтран не был уверен, что сам сможет достаточно быстро сообразить, кто может быть опасен, а кто — нет.

— Справа.

На голос паука в голове Сорнтран среагировал как раз вовремя. И успел увернуться от летящего в него призрачного клинка, хоть и заметил его лишь в последний момент. Прыжок в ту сторону, откуда тот прилетел — и среди множества точек в воздухе удалось разглядеть пестрый навес с четырьмя силуэтами под ним. Музыканты. Второй слева поднял руку, и из пальцев вырвался еще один клинок, почти прозрачный, но заметно искажающий густой, темно-серый воздух. Сорнтран уклонился, сразу же бросил в наглеца луч энергии. Уже подбегая, увидел, что попал в цель. А потому клинок, чуть изменив траекторию, устремился в живот следующей цели. Женщина, вскинувшая руки и явно собиравшаяся прочитать заклинание, упала. Даже со столь близкого расстояния ее крик показался приглушенным, будто она находилась намного дальше.

Двое других отскочили, доставая уже вполне настоящие кинжалы из продолговатых деревянных штук, оказавшихся отнюдь не музыкальными инструментами, а замаскированными ножнами. Сорнтран и сам отступил, кидая луч в первого и готовясь встретить клинок второго. Первый, однако, от луча увернулся и бросился на Сорнтрана с кинжалом со странным серебристым свечением. Сорнтран успел отбить первый удар, второй на себя приняла одна из его призрачных копий — и исчезла.

И вдруг странная дрожь опутала все тело, заставив упасть на колени. Энергия, сконцентрировавшаяся в пальцах и предназначенная для противника, устремилась в землю. Сорнтран даже не сразу понял, что происходит. Оглушительный звук, будто пронзивший его со всех сторон сотней мечей, парализовал, не давая даже вдохнуть. Но глаза сразу заметили, как второй противник подбегает с кинжалом в руке. Призрачная копия, переместившись между ним и нападающим, прикрыла его собой. Огромным усилием воли Сорнтран заставил себя упасть набок, уклоняясь от следующего удара. И вырвавшийся из почти не подчиняющихся его воле пальцев потрескивающий луч темной энергии устремился в музыканта, собиравшегося снова атаковать. Отбросил назад.

Звук вдруг резко прекратился, и тело вновь обрело способность двигаться.

Сорнтран схватил выроненный клинок, поднялся. Пытаясь отдышаться, поспешно оценил обстановку. Рядом остается последняя призрачная копия — защитит от еще одного удара. Отовсюду слышны крики и шум, но звуки все еще отдаленные и глухие. Видимость тоже плохая — и по-прежнему нет почти никакой информации о происходящем. Впрочем, даже