армии и нижестоящими штабами говорить не приходится. Из-за неразберихи, допущенной при перегруппировке в ночь с 11 на 12 июля, противнику удалось почти без потерь прорваться в район Ржавец.

В связи с большими потерями, которые понесли войска фронта в двенадцатидневных непрерывных боях, и обнаруженным выдвижением двух танковых дивизий противника в направлении Белгорода Н.Ф. Ватутин в 10.00 16 июля отдал приказ о переходе к упорной обороне. Вот его преамбула:

«Упорной обороной войск фронта противнику нанесены большие потери в личном составе и материальной части, план противника по захвату Обоянь — Курск сорван.

Однако противник еще не отказался от наступательных целей и стремится ежедневным наступлением главными силами обойти Обоянь с востока, а также расширить захваченный плацдарм.

С целью окончательного истощения сил наступающей группировки противника армиям Воронежского фронта перейти к упорной обороне на занимаемых рубежах с задачей не допустить прорыва противником нашей обороны <…>»{481}.

Ставка ВГК, обеспокоенная развитием обстановки в полосе Воронежского фронта и возможностью дальнейшего наступления противника, 16 июля в 01.00 отдает приказ о передаче с 23.00 18 июля Степному фронту 7-й гв. и 69-й армий со всеми приданными им средствами усиления и армейскими тыловыми частями и учреждениями. Устанавливается разгранлиния между Воронежским и Степным фронтами с 19 июля: Старый Оскол, Скородное, Дальний Должик, Лучки (южные), все пункты для Степного фронта включительно. Ответственность за стык между фронтами возлагается на командующего Воронежским фронтом, для чего ему приказано в районе Призначное (8 км восточнее Прохоровки. — Л.Л.) иметь 5-ю гв. танковую армию{482}.

Своим приказом от 17 июля 1943 г. 03 ч. 30 мин Ватутин определяет порядок вывода танковых соединений 5-й гв. ТА во второй эшелон:

«<…> 2. Командующим 5-й гв. и 69-й армиями всемерно ускорить организацию прочной обороны занимаемых рубежей и не позже как в ночь на 19.7 сменить в пределах своих границ части 5-й гв. ТА и части 2 и 2 гв. тк»{483}.

Как видим, ни о каком разгроме противника не шло и речи, Ватутин был озабочен вопросами создания прочной обороны — приказом предусматривалось создание главной и второй полос обороны. Более того, 17 июля, когда уже появились явные признаки начавшегося отвода войск противника, он требует от войск совершенствовать оборону. Войска фронта приступили к выполнению приказа, проводя одновременно перегруппировку танковых соединений. И лишь в связи с обнаружением признаков подготовки противника к отходу каждой дивизии первого эшелона было приказано выделить по одному стрелковому батальону для проведения разведки боем, чтобы определить истинные намерения противника и взять контрольных пленных.

Командование ГА «Юг», отказавшись от наступления на Курск, не теряло надежды нанести максимальные потери советским войскам. Оно еще рассчитывало односторонним охватом окружить и разгромить основные силы 40-й армии, находившиеся в юго-западной части Курского выступа (операция «Роланд»{484}). И только после этого Манштейн планировал отвести свои войска на исходные позиции. Он вспоминал:

«После <…> совещания с обоими командующими армиями 16 июля были изданы приказы <…> нанести удары противнику еще до окончания битвы в районе Курской дуги». При этом 4-я ТА армия Гота должна была «двумя короткими ударами на север и запад окончательно разбить части противника <…> южнее Псёла». Армейская группа «Кемпф» должна была «прикрыть атаки 4 ТА, действуя в восточном направлении, и одновременно во взаимодействии с 4-я ТА уничтожить группировку противника, окруженную на стыке между обеими армиями»{485}.

О каком окружении на стыке обеих армий южнее р. Псёл после 16 июля могла еще идти речь? Здесь Манштейн, видимо, запамятовал. Предварительное распоряжение о подготовке к операции «Роланд» было принято 2-м тк СС 15.7 в 23.15. Окружение к этому времени уже состоялось, но наши войска прорвались из него. Что ж, такие вещи, когда путают даты и очередность событий, в мемуарах встречаются. Учитывая общее соотношение сил, сложившееся к этому времени на направлении Прохоровка, Курск, вряд ли противнику удалось бы прорвать наш фронт. Тем более что за войсками Воронежского фронта на первом фронтовом рубеже по р. Сейм к утру 12 июля уже развернулись соединения 53-й армии Степного фронта. Три ее дивизии создали прочный заслон на направлении Прохоровка, Курск. Так что в любом случае удар Манштейна на север «повис бы в воздухе».

Поворот же армии Гота на запад, о котором говорит Манштейн, также представляется весьма сомнительным предприятием, пожалуй, выгодным только нашему командованию. Это означало бы подставить свой тыл под удар наших войск. Ведь за счет отремонтированных машин и полученного пополнения в 5-й гв. танковой армии к 16 июля уже насчитывалось 419 танков и 25 САУ, а с учетом находящихся в пути и ремонте — 656{486}. С 20 июля в состав Воронежского фронта была включена 27-я армия с 4-м гв. тк (255 танков). Ослабленная группа «Кемпф» (на 16 июля в ней числилось порядка 95 боеспособных танков, в том числе 15 «тигров», и штурмовых орудий) не выдержала бы их удара и не смогла обеспечить фланг и тыл 4-й танковой армии Гота.

В конечном итоге такое развитие обстановки только способствовало бы успеху контрнаступления двух фронтов — Воронежского и Степного. То, что немцы не смогли сделать, имея полторы тысячи танков, нельзя было совершить с пятьюстами, одновременно удерживая фронт вклинения. Стратегически, да и в оперативном отношении, исход оборонительной операции Воронежского фронта был уже предрешен, несмотря на некоторые просчеты, допущенные нашим командованием, и неудачи в тактическом плане.

Манштейн вспоминает: «<…> К сожалению, из этих планов ничего не получилось. <…> 17 июля ОКХ приказал немедленно снять весь корпус СС и направить в его распоряжение. В связи с таким уменьшением сил командование группы было вынуждено отказаться от запланированных ударов <…> и вернуть армии на исходные позиции»{487}. Фельдмаршал не прочь свалить вину на ОКХ, на Гитлера, на плохие дороги, на кого угодно (это присуще почти всем военачальникам при постигшей их неудаче). А правда состояла в том, что в зоне его ответственности, в которую входил весь южный фланг советско-германского фронта (кроме Крыма), произошли серьезные изменения.

Советские Юго-Западный и Южный фронты 17 июля перешли в наступление. Войска ЮЗФ захватили на правом берегу Северского Донца плацдарм шириной по фронту около 30 и глубиной 10–12 км. Войска ЮФ в первый же день наступления прорвали хорошо подготовленную оборону немцев и захватили плацдарм на р. Миус. Так что 2-й тк СС в любом случае пришлось бы выводить из