Сюрпризов меж тем не предвиделось — заметил или нет Корнуэлл пропажу пленников, но он явно собирался спокойно пообедать, будучи то ли уже подготовленным к встрече с разъяренными де Крисси, то ли полностью уверенным в своих силах и талисманах. К слову сказать, этих талисманов парни уже насыпали целый мешок. Не имеющий магического Дара человек очень удивился бы, увидев подобный набор — тяжелые украшения из золота и камней соседствовали с простыми костяными, деревянными, медными, а иногда и вовсе с какой-нибудь невзрачной палочкой с намотанной на нее ниткой. Но маги прекрасно знали, что талисманы, предназначенные для разных целей, хорошо делать из разных материалов — так, заклинания исцеления лучше всего ложились в дерево и серебро, а для того же Стазиса следовало взять горный хрусталь, притом для постоянного талисмана, хранящего в себе сразу несколько таких заклинаний, — уже алмаз.

Не отвлекаясь на теорию талисманистики, спящего архимага успели раздеть до порток, но и те оказались зачарованными. Парни сняли и их, а потом сноровисто обмотали обнаженное тело веревками, стянув его так, что пошевелить пленник мог разве что головой, и в завершение заткнули рот кляпом из самого невкусного во всем отряде шерстяного носка. Пока парни занимались Корнуэллом, Жозефина успела осмотреть комнату — ничего примечательного там не было: шагов двадцати в длину, она была частью жилым покоем — стол, лавка, узкая кровать, тлеющая жаровня, — а иной частью, и притом большей, — библиотекой, где книги стояли в шкафах темного дерева. Наверняка среди них не было ни одной бесполезной и каждая таила в себе неведомые многим глубины знаний — и она это обязательно проверит, как только найдет тех, за кем пришла. Фердинанд непременно подскажет, что стоит прочесть в первую очередь.

Связанного погрузили на Белокрылую, инг’арса Лаки, и отряд двинулся вниз — туда, откуда шел запах Фердинанда.

Там была самая обычная подземная тюрьма: длинный коридор и ряд дверей с зарешеченными окошечками. Лас уверенно подвел людей к одной из них, загремели ключи на снятом с пояса архимага кольце — Жозефина, подчиняясь ощущению отпечатков Силы, безошибочно выбрала тот, который использовали чаще всего.

Провернулся хорошо смазанный механизм, и тяжелая, окованная железом дверь распахнулась, открывая взглядам небольшую камеру. Там, небрежно брошенный посередине, действительно стоял Фердинанд — он застыл, едва успев приподнять руки, с выражением удивления на лице. Теперь Жозефина сама могла видеть последствия Стазиса — застывшая неподвижность, неподатливость тела сделала ушана похожим на статую, и только по слишком подробному для изваяния внешнему облику в нем можно было определить живое существо. Еще был Узор Потоков, но он не пульсировал и не перетекал как должно, а висел, будто приклеенный, в той же ненормальной, неправильной неподвижности.

Фердинанда бережно подняли на руки и, вынеся из его узилища, привязали к спине Малыша. Громадный альбатрос, все это время напряженно топорщивший перья и изредка клокотавший что-то по-птичьи, наконец успокоился — хозяину еще предстояло проснуться, но главным было то, что теперь он рядом.

Вернулся принюхивавшийся сиург, и Уиллас перелил в слова понятое от своего Небесного Зверя:

— Лас чувствует запах вашего Зверя, но он не здесь.

— Пусть ведет, — отозвалась Жозефина и пошла за ними обратно к лестнице, надеясь, что отчаянный стук ее сердца не слышен остальным.

Наверху, в обиталище Корнуэлла, пес нюхал дольше, раз за разом проходя по комнате; Жозефина, обмирая и стараясь не ходить следом, наблюдала за ним, готовая по первому же сигналу броситься куда угодно за своим Зверем. Получалось так, что грифон был здесь, но его куда-то перенесли. В коридоре его запаха не было, но прежде чем на девушку навалилось черной тушей отчаяние, она заметила в торцевой стене слева от входа каменную арку — сама она была заглублена в стену, кромка же, наоборот, выступала над кладкой. Перед изящным проходом мягко мерцали врезанные в пол полосы латуни, складывающиеся в знакомую полиграмму.

Постоянные Врата.

— Строимся, — приказала Жозефина и, едва бойцы сомкнули щиты, а Звери встали впереди и по флангам, она укрыла отряд четырьмя слоями Щитов и послала в полиграмму Силу. Само заклинание Врат девушка еще не успела изучить, но это совершенно не мешало напитать постоянное плетение, заставляя его вновь открыть проход — и попасть в то место, куда перемещался архимаг в прошлый раз, когда пользовался этими Вратами. Каждый был готов шагнуть по этому пути, полагая, что так доберутся к украденному Небесному Зверю.

Внутри стучало его имя, которое Жозефине только предстояло произнести вслух, а ему — услышать.

Арка заполнилась прозрачным серебристым сиянием, сквозь которое было видно просторный зал светлого камня, со стрельчатыми широкими витражными окнами — и бородатое лицо мужчины в платье архимага, рассматривавшее отряд недоуменно и пристально.

Неужели это пособник Корнуэлла?.. Двух архимагов в этой истории определенно было многовато. Но мало ли кому он мог отдать Зверя…

Влетевший во Врата Сон отрикошетил от мгновенно выставленного Щита, а после мешочка с зачарованной мукой Врата захлопнулись с той стороны.

— Готовимся! — Каменная арка вновь пошла рябью, а когда Врата открылись вновь, оттуда вылетели разом три шаровые молнии, в брызги разбив три слоя Щитов. Северяне сомкнули строй, заслоняя собой обожаемую госпожу.

— Вперед! — приказала Жозефина, набрасывая новые слои взамен разлетевшихся. Отряд не мешкая рванул в мерцающую арку.

Зал оказался заклинательным чертогом, и там их ждали три архимага, все в боевой стойке — спина прямая, корпус полуразвернут, одна нога впереди, руки перед солнечным сплетением.

— Скажите, где Зверь, — останетесь живы! — крикнула Жозефина на бегу. Через несколько мгновений четыре Зверя и почти десяток бойцов в бронях на стремительном разлете смяли бы троих магов, но они тоже были шиты отнюдь не лыком. Совместными усилиями противники поставили барьер, который под согласным ударом щитников и магии прогнулся, но держался все еще крепко. Звери скользили на полированном камне пола, упираясь в барьер кто головой, кто плечом, Малыш с кровожадным клекотом через головы долбил преграду клювом, а маги все плели что-то еще, не теряя ни плавности, ни точности движений. Бездействовать до тех пор, пока они закончат, вполне могло быть подобно смерти или еще чему похуже, противопоставить же им Жозефина могла разве что сырую Силу да немного выдумки — и свое наследие.

Черная мизерикордия указала в грудь стоявшего справа мага — того самого, кто «встретил» их, когда Врата открылись в первый раз:

— Оглуши его!

По клинку прошла волна Силы, и бородатый упал так, как падают от мощного удара в челюсть. Жозефина мысленно возблагодарила Светлую Дану за то, что оставшиеся двое все еще плетут некую пакость, и с теми же словами направила черное острие на следующего. Его постигла та же участь, и когда предводительница отряда была готова отправить в объятия земли и последнего, двустворчатая дверь в стене напротив их арки распахнулась.