— Джума, — протянула тётя Ленна. — Как можно? Мальчик проявил доброту и благородство.

— А вот надо думать, кому отсыпать доброты, а кому и крохи пожалеть! — бушевал дядя. — Сам же хочешь быть дельцом, так неужто такого простого не понимаешь? И что, чем теперь твоя доброта нам аукается? Достойная женщина с такими просьбами не придёт! Вот наша Лисси, думаешь, стала бы себя нагло мужчине предлагать?!

Я закашлялась, вспомнив, как вела себя в этот Новый Год. В глазах Бэна промелькнуло искреннее сомнение: он явно в мою скромность не верил. Но промолчал, молодец. Открой он сейчас рот, от дяди прилетело бы по самую маковку.

— Так наша Лисси — джинна… то бишь фомора! Не человек! А эта пришла к тебе и вела себя, как продажная девка. Зла моего не хватает! Приютил же на свою голову… В общем, готовиться надо к переезду. Здесь оставаться нельзя.

Понятно…

— Можем пока в Сиреневый Коттедж вернуться, — заметила я.

— Что, думаешь, отвоюет его Лирана?

— Думаю, уже отвоевала…

Словно иллюстрируя мои слова, в дом вошла Лирана Жифф во всём своём косатковом великолепии.

— Ну что вы такие грустные? — спросила она. — Дом ваш! И официальный статус. И денежная компенсация на счету в банке. И отмена обвинений в присвоении чужого имени. И новый мобиль.

Повисла ошеломлённая тишина.

— А мобиль откуда? — слабо спросила я.

— А мобиль — за молчание! Один мне и один вам. Потому что нечего кое-каким магам ради выгоды сомнительные бумажки освидетельствовать… Да и вообще, за наглость и вседозволенность надо платить. Дорого. Я так считаю. И что вы делаете такие удивлённые лица? Неужели думаете, премьер бы отреагировал иначе? Да он когда договор прочёл, его чуть удар не хватил, бедняжку. И я прекрасно понимаю, почему. Одного не могу понять: как она вообще на такое решилась? Уж сколько я ненавижу леди Элизавет Биолифф, но дурой её до этого момента не считала.

— Она была уверена, что я не вернусь, — ответила я тихо. — Потому и решилась на подобное.

— Ясно, — поморщилась косатка. — Ну что же, за самонадеянность тоже надо платить… и да. Дело не моё, но, поскольку я каким-то образом считаюсь и вашей стряпчей, таки спрошу: а что происходит? Похороны, а я и не знаю?

Мы переглянулись, и дядя Джума с неохотой обрисовал ситуацию.

— Ха! — сказала Лирана. — Ловко, а? Пойти, что ли, тоже за кого замуж выйти? У меня список тех, кому можно предъявить, длинный! Сорвали, понимаешь, ягодку!.. Не хмурьтесь, шутка. А если по сути... Ну слушайте, господа, так дела не делаются. Мы же не на Имбайях, чтобы жить по островным законам! Предлагаю прямо сейчас составить заявление на клевету с угрозами. И притащить эту предприимчивую юную особу и её отца в суд. Адекватный, нормальный суд, где ей зададут правильные вопросы и под клятвой получат ответы. Можно ещё по ходу заседания на один из этих ваших чудных артефактов всё записать, чтобы потом сомневающимся и желающим отстоять честь и очередь всё чин чином предъявить. Вот и всё решение вашей проблемы.

Я молчала, всё ещё слишком шокированная новостями, и рассматривала небрежно брошенные Лираной на стол бумаги.

Мой официальный статус. Дом. Деньги… Поверить не могу, что на деле всё это оказалось так просто! Умом понимаю, что одна из лучших стряпчих города — это не “просто”. И, приди я к премьеру с улицы, всё кончилось бы очень по-другому. Но всё же…

Так вот ты какая, справедливость?

Жаль, что работаешь ты только для тех, у кого правильные связи и правильные адвокаты.

— Не знаю, — сказал дядя хмуро (я подозревала, что ему всё ещё было тяжело работать с женщиной в таком ключе). — Не по-людски это, вот что. С такими делами в суд идти…

— Ага, — хмыкнула Лирана. — То есть, угрожать расправой у нас по-людски. А в суд — ни-ни?

Дядя вздохнул:

— Есть в твоих словах правда, есть. Хотя и не нравится мне это, но…

— А что с ней будет? — спросил вдруг Бэн. — С Акивой?

— Тебе ль не всё равно, — махнул рукой дядя. — О себе и своём деле думай. Она сама всё так решила…

— Или её заставил отец, — Бэн отвёл глаза.

— И что? Слушай. Ты себя винишь из-за той девицы, из-за которой тебя поломали?

— А даже если так? — сверкнул глазами Бэн. — Я обижался, злился, но когда Акива рассказывала, как с ней обошёлся отец, у меня… Если подумать, Дайяна на себя была не похожа, когда смеялась надо мной и говорила ужасные вещи. Не знаю, почему она это сделала и чем ей грозили; уже поздно спрашивать. Но не так просто отказать родителям, верно? И потом, Аджава — опасный человек.

— Пойдём мы в суд или просто уедем, для неё это не кончится хорошо, — вздохнула тётя Ленна. — Аджава… не самый чистоплотный человек. И очень тяжёлый на руку.

— И она сама себя в такое положение поставила, — отрезал Джума. — Значит, поделом. Госпожа Лирана…

— Нет, — отрезал Бэн.

— Что? — поднял брови Джума.

— Нет, мне не подходит такой вариант, — повторил Бэн. — Надо придумать что-то другое.

Дядя нахмурился, явно готовясь высказать всё, что думает. И я поняла, что настал мой звёздный час.

— Может, подговорим того парня, что на нас напал, её украсть со свадьбы? — уточнила я.

— Да кто её теперь красть станет, — отмахнулся дядя.

Я пожала плечами:

— Ну, тот парень хотел открыть своё дело. А мы так-то теперь и доплатить можем. За избавление от проблемы, так сказать.

— Хм, — дядя нахмурился. — Всё же голова ты, Лисси. Го-ло-ва!

— Рейдар? — нахмурился Бэн. — Да, он очень хотел заполучить Акиву. Так что…

— Вот и решили, — постановил дядя. — Организуем тайную встречу с этим Рейдаром. И давайте уже, наконец, ужинать! Госпожа Лирана, присоединишься?

— О нет, спасибо, — хмыкнула она. — Мне нужно вернуться к Морию. Чтобы вы понимали масштаб возможных проблем, скажу, что он прямо сейчас выбирает себе резиденцию. Представляете, чем это может обернуться?

— Ой, — сказали мы хором.

— Вот-вот, — улыбнулась Лирана. — Но спасибо за предложение!

*

Ужин прошёл спокойно…

Ладно, не буду врать: первая половина ужина прошла спокойно. Для нашего дома в последнее время это уже рекорд.

Я, честно признаюсь, всё витала в облаках и пару раз успела сбегать наверх: не появилось ли на стене новых надписей? Родные переглядывались, но пока что молчали. И я уж хотела, не дожидаясь сладостей, откланяться, но тут в дверь постучали.

Мы мрачно переглянулись. У нас на лицах очень ясно читалось: “Что, опять?”

— Открою, — сказал Джума сухо. — Многовато у нас сегодня гостей. Вы сидите, я сам.