выведешь за территорию госпиталя.

З е р о (опешив). Ты просишь помощи? У меня?

С и п к а. А что? Разве я ее не получу?

З е р о (выпрямляется, с готовностью). Мы тебя будем ждать на лужайке за госпиталем.

С и п к а. Ровно через час.

З е р о. А куда мы пойдем?

Прежде чем Сипка успевает ответить, в дверь просовывается голова  С т у д н я.

С т у д е н ь. Кто тут пациент Сипка?

С и п к а. Да?

С т у д е н ь (с сомнением). Ты? (Входит в морг и с любопытством оглядывает Сипку с головы до ног. Почесывает за ухом с видом человека, которому не все ясно.) Ну… если это ты… то к тебе пришли.

Молчание. Мойше и Зеро с удивлением уставились на Сипку.

Ей-богу, это не розыгрыш. Я ее видел собственными глазами.

З е р о (оторопело). Ее?

С т у д е н ь (перекрестился). Баба, клянусь святым Рафаэлем.

ЭПИЗОД ДВАДЦАТЫЙ

Двор госпиталя. Лужайка за госпиталем.

С и п к а  спокойно, ничем не выдавая своего волнения, шагает к воротам госпиталя. За ним молча идут  п а ц и е н т ы  госпиталя. Их очень много — все вышли из своих палат, чтобы присутствовать при невиданном событии.

Дойдя до ворот, Сипка останавливается. Люди, идущие за ним, тоже останавливаются.

Все взгляды устремлены на решетку, за которой стоит  Н а н и т а. Она нарядная, в праздничном платье. Рядом с ней у ворот стоит равнодушный  ч а с о в о й. Некоторое время Сипка и Нанита, разделенные решеткой, молча смотрят друг на друга.

Н а н и т а (смущенно). Здравствуй.

С и п к а (просто). Здравствуй.

Н а н и т а. Ты не сердишься?

С и п к а. За что?

Н а н и т а. Я только хотела тебя видеть.

Пауза.

(Чувствует себя неловко.) Меня не впускают.

С и п к а (пожав плечами). Не полагается.

Нанита окидывает взглядом группу пациентов, стоящих за спиной Сипки. Их лица серьезны, исполнены напряженного ожидания.

Н а н и т а. Я хочу с тобой поговорить.

С и п к а. Говори.

Н а н и т а. С глазу на глаз.

С и п к а. Нам никто не мешает.

Пауза.

Н а н и т а. А может быть, ты можешь выйти?

С и п к а. В самом деле, это я могу. (Вынимает из кармана пропуск и показывает его часовому.)

Тот ленивым движением открывает ворота. Сипка выходит и останавливается рядом с Нанитой.

Ты хорошо выглядишь.

Н а н и т а (смущенно, заплетающимся языком). А… да… я подумала… вот и надела… (Умолкает. Она не знает, куда девать руки. Пауза.) Пройдемся?

С и п к а. Давай останемся здесь. Мне надо дождаться товарищей. (Садится на траву.)

Нанита мгновение колеблется, затем садится рядом с Сипкой. Бросает взгляд по направлению к госпиталю. Во дворе госпиталя, у самой ограды, шеренгой стоят пациенты. Прислонившись лицами к решетке, они молча наблюдают за Сипкой и Нанитой.

Н а н и т а (шепотом). Почему они на нас смотрят?

С и п к а. Ты им нравишься.

Н а н и т а. Все молчат.

С и п к а. Из вежливости.

Пауза.

Н а н и т а. Отчего ты так холоден?

С и п к а. Я не холоден.

Н а н и т а. Ты ко мне даже не прикоснулся.

С и п к а (осторожно берет Наниту за руку). Так?

Н а н и т а (быстро поворачивается к Сипке). Поцелуй меня!

С и п к а (растерянно). Сейчас?

Н а н и т а. Сию минуту.

Сипка молча смотрит на Наниту.

(Бросает взгляд по направлению к ограде. Вызывающе.) Стесняешься, да?

Сипка целует Наниту в глаз.

(Прислоняется головой к плечу Сипки. Поколебавшись немного.) Я хочу тебе что-то сказать. Я отказала старику.

С и п к а. Почему?

Н а н и т а. Я решила уехать!

С и п к а. Куда?

Н а н и т а. Туда, куда и ты.

С и п к а. Ты выбрала себе спутника с парализованными ногами.

Н а н и т а. Я выбрала то, чего у меня раньше никогда не было.

С и п к а (с мягкой иронией). Что? Мундштук?

Н а н и т а. Да. Сипку.

С и п к а (встает). Мне надо идти.

Н а н и т а (разочарованно). Неужели уже пора?

С и п к а. Есть одно дело. Сегодня после обеда — похороны.

Н а н и т а (встает). Приходи, когда закончишь свои дела. Пообедаем у меня. Придешь?

С и п к а (кивнув головой). Приду.

Н а н и т а (сжимает руку Сипки). Приходи непременно. Нам надо поговорить.

С и п к а (саркастически). О Наните и Сипке?

Н а н и т а. Нет! (Уходит.)

Сипка, подождав, пока Нанита отойдет подальше, не спеша направляется в ту же сторону.

Как только Нанита скрывается, пациенты поворачиваются спиной к ограде. Двор госпиталя моментально пустеет.

ЭПИЗОД ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ

В доме Священника. Комната с окнами, выходящими во двор. Комната завешана коврами и плотными занавесками. Тяжелая, пышная обстановка, на стене — большое распятие. На переднем плане — открытая веранда с видом во двор. У стола сидят  С и п к а  и  П и п л.

С в я щ е н н и к — пожилой человек, седой, полный, весьма добродушного вида. Он в черной рясе, на ногах у него домашние туфли.

С в я щ е н н и к (устремил взор на распятие. Его слова точно обращены к фигуре распятого Иисуса). Да, большое несчастье — умереть… (Обернувшись, воздевает обе руки, точно взойдя на кафедру, чтобы начать проповедь.) Умереть, уже дождавшись вожделенной свободы.

С и п к а. Да, это весьма неприятно.

С в я щ е н н и к (подходит к столу. Полузакрыв глаза и склонив голову, сокрушенно). За последние годы мы свыклись с мыслью, что в любую минуту можем оставить этот мир. (Подняв голову, бодро.) Но сегодня мы снова верим в жизнь!

С и п к а (спокойно). И с этим мы тоже как-нибудь свыкнемся.

С в я щ е н н и к (не знает, как продолжать). Гм… да, да… (После непродолжительной паузы, осененный внезапной идеей.) Да! Я могу вас угостить вином. (Направляясь к буфету.) Надеюсь, вы мне не откажете? (Достает из буфета бутылку вина и смотрит ее на свет. Назидательно.) Это доброе старое вино. (Налив рюмку и поставив ее перед Сипкой.) Я уверен, что в лагере вы такого не пили.

Пипл протягивает Священнику рюмку.

(С удивлением.) И ты тоже пьешь, сын мой?

П и п л (удивленно). А что?

С в я щ е н н и к (подняв указательный палец, отеческим тоном). Я в твои годы не пил… (Наливая вино в рюмку Пипла, с укоризной.) И не курил.

Пипл поспешно вынимает изо рта сигарету. Не знает, куда ее деть.

С и п к а. Не осуждайте его, ваше преподобие. Он был в лагере.

С в я щ е н н и к (растерянно). В самом деле? Я не знал, что детей тоже сажали в лагеря. (Положив руку на голову Пипла.) Вас, наверное, было очень мало?

П и п л. Нас мало осталось.

С в я щ е н н и к. Гм… да. (Садится, затем наливает свою рюмку. Не поднимая глаз от рюмки.) Говорят, в лагерях было очень тяжело?

С и п к а. Говорят.

С в я щ е н н и к. Говорят, вы голодали?

С и п к а. Иногда.

С в я щ е н н и к. Вас били?

С и п к а. Немного.

С в я щ е н н и к (вертя в руке рюмку). Знаете… я тоже видел лагерников. Их водили через нашу деревню. Они были довольно худые и достаточно грязные. Когда они проходили, я всегда закрывал окна и опускал жалюзи. (Наклоняется к Сипке, точно открывая ему бережно хранимую тайну.) А знаете, некоторые в это время высовывались в окна и пялили глаза на этих несчастных.

С и п к а. Это были бессердечные люди, ваше преподобие.

С в я щ е н н и к (встает. Делает несколько шагов, потом останавливается посреди комнаты). Однажды они остановились недалеко от моего дома. Они казались усталыми.