– Вот, лейтенант, будешь первым офицером «Нэнькы» Украины вступившим в НАТО.

И все немножечко поржали, ибо пока было можно – противник находился далековато. А когда Незиф Молла, самый благоразумный солдат «Измира» заметил для других забывчивых, что мол Турция более не входит в блок и потому мол… Все снова заржали, а сержант Мунис похлопали его по плечу и сказал:

– Ну ты и хохмач, Незиф-бей. Я и не ведал.

И снова все закатились, ибо, кроме всего прочего, то была разрядка, разрядка перед неотвратимостью и неясностью будущего. Правда, пленный офицерик не ржал совершенно, наверное ему мешал языковый барьер, все-таки Мунис Реши обращался к нему не по-украински, а на русском.

Потом они наконец-то тронулись в путь. Но предварительно Кямран Нури строго предупредил Муниса, чтобы больше никаких шуточек, или это будет его последним заданием.

– Само-собой, Кямран-бей, само собой, – кивнул сержант.

Они долго двигались в темноте. В двух местах пришлось даже ползти – равнинная поверхность со всей очевидностью просматривалась с танков. К сожалению, выпытывать у зенитчика что-то на счет оснастки пришлых танкистов было совершенно бессмысленно. Но Кямран Нури очень надеялся, что осуществленные за долгие годы «самостийности» мероприятия гарантировано привели к тому, что у оных ни коим образом не имеется приборов ночного видения. Разве что башенный прожектор. А всяческие «ночники» – они где-то на центральном армейском складе НЗ, дожидаются продажи в какие-то глупые, зачем-то вооружающиеся Эмираты. Правда, теперь они вряд ли доберутся до арабов – еще чего не хватало, вооружать потенциальных террористов. Неплохо было бы вообще вывезти все эти НЗ в Турцию, еще до прибытия прочих хапуг из НАТО; вон их сколько в последнее время понаплодилось, считать не пересчитать.

Однако сейчас было не до размышлений о будущих трофейных богатствах или мародерской удали разграбления заразившихся флегматизмом славян, хотя им конечно надо было бы отомстить за когда-тошний Синоп и прочее унижение. Но ведь по сути именно сейчас отряд «Измир» и осуществлял приближение возмездия.

Четвертая власть:

«…точно установлено, что российские самолеты вторглись в воздушное пространство Украины над Азовским морем и совершили какую-то провокацию. В прессе уже крейсирует несколько слухов, большее число из которых сходится на том, будто русские истребители сбили несколько гражданских лайнеров. Как все понимают, это неслыханное, циничное преступление. Но надо разбираться…»

– Говорят, эти сволочи тянут из города всё подряд, – демонстрирует осведомленность Беда.

– В смысле, Дмитрий Гаврилович? – уточняет Шмалько.

– Женщина, которая приносила в последний раз еду, рассказала, будто с завода «Топаз» даже станки волокут. Рушат стены, чтобы погрузку убыстрить и кранами орудуют.

– На хрена им станки?

– Вот тебе на? – натурально удивляется Беда. – Что, по-твоему, Турция самая развитая в мире держава? Чего не хапнуть-то чужое?

– Прямо, репарации, – озаглавливает происходящее Шмалько.

– И с других заводов тянут вовсю. Вроде даже с металлургического что-то. Домны им, конечно, не выволочь. Но наверное, есть там кой-чего и покомпактней, так?

– Определенно есть, – соглашается в меру говорливый Чикоян.

– А знаете, что во всем этом самое интересное? – вопрошает Шмалько в неком озарении.

– Что, майор, думаете, надо воспользоваться ситуацией и попортить им мародерский праздничек? – ухмыляется Чикоян.

– Вот тут, я с тобой не согласен, Тигран, в корне не согласен! – вклинивается Беда. – Какого хрена мы должны вмешиваться?

– То есть? – сбит с толку «полуснайпер» Чикоян. Мы ж партизаны или как? Тут народное добро уволакивают, а мы будем…

– Какое народное, Тигран? Окнись, дорогой? Ты где застрял? В СССР-е? Что у нас сейчас, осталось что-то народное? Или хоть, государственное? Держи карман!

– Так что, по-твоему…

– А что, я должен класть свою жизнь ради какого-то капиталюги? Его имущества? Пусть разворовывают, подумаешь. Или он нам потом премиальные за службу выплатит, что ли? Так я и за премию ставить на кон житие не жажду. А уж тем паче друзей и пацанчиков подставлять. Ты вот, майор, кому присягал? Конкретному воротиле бизнеса, что ли? Будешь за его станки кровь лить?

– Вообще-то по экономике следует, что к государственному имуществу относится и частное тоже, – просыпается дремлющий до того на разложенном на полу матрасе, Нелесный.

– Это где ж вы, товарищ капитан, вычитали такое, а? – щурится Беда. – В современном «либерастком» учебнике?

– Ну да, я ж заочно учусь на экономиста, Дмитрий Гаврилович. Как же без науки-то нынче. Лишняя корочка, она всегда сгодится для чего-нибудь.

– Все равно, специально такое вписали, дабы даже думающий народ окончательно запутать.

– А я бы все-таки дал турчакам прикурить, просто из принципа, – не унимается Тигран Чикоян. Не думаю, что они все бригады сборщиков падали прикрывают пулеметами. Вполне можно шандарахнуть по ним. Перебить, кого успеем. Кто там, кстати, крановщиками? Не говорили? Наши, наверное? Штрейкбрехеры хреновы. Сотрудничают с оккупантами. Вот и по ним тоже врезать. Пусть, между делом, полечатся от предательства, если выжить удастся. Давайте, правда, спланируем, мужики? У тебя, капитан, вроде бы еще гранатометы с зарядами завалялось, так? Или, есть чего еще посерьезней?

– Ладно, Тигран Григорьевич, давай чуть позже о боевой задаче погутарим, – говорит Шмалько. – У меня мысль тут возникла, более общая. Щас забуду.

– Ну, выдай, выдай, – соглашается «полуснайпер».

– Ведь главное-то, люди, в чем? Турки волокут имущество, репарируют нас, так сказать? О чем такое говорит?

– Ну, не томи уж, майор, раз взялся, – подталкивает Чикоян.

– Не собираются они нас оккупировать навсегда, понятно? Потому и грабят, что скоро надо будет сматываться. Если бы навечно, так наоборот бы, рабочих к станкам загнали, и заставили пахать, разве что не на кого-то, а на свою Турцию.

– Мысль верная, – замечает Алексей Нелесный. – Слушай, Андрей, а может тебе тоже, на экономический пойти? Тем более, в Национальном теперь, вроде, будет недобор…

Шмалько бледнеет.

Капитан Нелесный прерывается. Тема слишком больная. Совершенно непреднамеренно он наступил на самый жуткий мозоль.

В какой-то мере можно было констатировать, что идею подсказал пленный. Вернее именно при «беседе» с кролём-лейтенантиком у Кямрана Нури и родилось преобразование плана нападения. В самом деле, теперь, ведая точное место склада боевых ракетных запчастей, получалось выполнить задачу одним махом. Правда, украинский офицерик ведать не ведал, в каком количестве хранятся на складе эти самые БЧ, но зато он весьма внятно оговорился об ускорителях. Оказывается, эти ракетные шайтаны, пусками коих капитна Нури с подчиненными любовался накануне, разгонялись четырьмя пороховыми движками. Вообще-то когда-то в инструктаже об этом упоминалось, но как-то вскользь, как о чем-то мало существенном. К тому же никто не подсказал, что эти самые четырехметровые пороховые трубы могут храниться в одном месте с осколочными боевыми частями. Теперь получалось решить все проблемы враз. Что толку «охотиться» за каждой отдельной пусковой, на что может совершенно не хватить нынешней укороченности летней ночи, если при ликвидации боевых частей, во-первых, исчезнет запас пополнения пусковых, а во-вторых, шандарахнуть может так, что эти самые пусковые, или хотя бы ракеты на них находящиеся, сдует напрочь. Кстати, вначале Кямран Нури заподозрил неладное, уж слишком охотно украинец стал объяснять про этот «техдивизион». Может, он кого-то там конкретным образом недолюбливал? Рисковать не стоило, потому пришлось, дабы убедиться в правдивости, прикусить плоскогубцами мизинец. Судя по тому, как извивался во время процедуры этот русско-украинский офицерик, он вроде бы не врал, и не пытался завести отряд «Измир» в ловушку. Понятно, если бы ему не зажали рот, то он бы завизжал на всю округу почище тревожной сирены, но может тогда бы он трепыхался в конвульсиях не столь бойко, ибо часть энергии выплеснулась бы на крик?