— Мой меч… — Нодон не поверил своим глазам.

— Действительно, он оказался очень острым, твой клинок. — Она улыбнулась, и из уголков губ закапали капельки крови, дрожа, задержались на ее подбородке на два удара сердца, а затем упали на скалистый пол. — Удивлен?

Рука Нодона сжалась на рукояти кинжала с пламевидным лезвием.

— Ты поедаешь плоть мертвых!

— Что ж, я считаю, что отрезать плоть от живых, чтобы поесть, довольно-таки ужасно.

— Ты… — Он в ярости швырнул кинжал под ноги Алоки.

— Прошу тебя, Нодон, не заводись ты так. Я достаточно долго питалась моллюсками и крабами. И угрями… А чудесный окровавленный кусочек плоти просто неподражаем. — Она протянула ему свою добычу. — Может быть, тоже хочешь попробовать?

— Где Солайн?

Женщина махнула рукой на расселину в скале:

— Там. Он несколько не в себе. Рассказывает о своих детях и таращится на море.

— А если он прыгнет? В воде полно акул.

— Я привязала его, — равнодушно отозвалась Алоки. — Ты что, мне больше не доверяешь?

«Я никогда и не доверял тебе», — мрачно подумал эльф, протискиваясь в расселину. И действительно, чуть дальше, на крутой скале, сидел Солайн, привязанный к отмершему корню собственным поясом. Хорошо, что это было так. Он сидел, опасно наклонившись вперед, пытаясь заглянуть за выступ скалы.

— Князь!

Солайн обернулся. Он казался взволнованным.

— Нангог восстала! — срывающимся голосом возвестил он. — Ты только посмотри, Нодон, как она изысканно уродлива. Неудивительно, что альвы и девантары решили похоронить это уродство живьем.

Нодон не слушал его. Что за бредни! Он развязал пояс, а затем, не устояв перед искушением, выглянул за выступ скалы. Увиденное потрясло его до глубины души. Поспешно отпрянув, он втащил Солайна внутрь гавани-грота.

— Карлики разбудили Нангог! — со всей серьезностью сообщил князь, обращаясь к женщине-змее.

Алоки встревожилась и поглядела на Нодона.

— На этот раз требуется необычайно много времени, чтобы его разум оправился от присутствия Золотого.

— Карлики действительно вспугнули нечто… Оно идет за ними сюда. И оно размером с гору.

Склонив голову, она долго глядела на него своими бездонными желтыми глазами, пытаясь понять, не шутит ли он.

— Значит, нам лучше вести себя как можно незаметнее. Если это существо настолько огромно, то мы для него не крупнее муравьев, а значит, не имеем совершенно никакого значения. Пусть буря пройдет стороной.

Ее равнодушие удивило Нодона. Более того, возможно, он испытал бы к ней уважение, если бы она снова не опустилась на пол, чтобы отрезать кусок от умершего, тело которого было выбрано ею для кровавой трапезы.

Так они и сидели на полу рядом с расселиной и ждали. Нодон вытер меч куском ткани, отрезанным от туники погибшего воина. Здесь, на верхней террасе, Алоки устроила настоящую резню. На полу лежало более пятнадцати мертвых тел. Нодон краем глаза поглядывал на женщину-змею и клялся про себя, что никогда больше не будет недооценивать ее.

Время текло мучительно медленно. Нодон наблюдал за тем, как в гавань входили отдельные угри. Карлики настолько обессилели, что едва держались на ногах. Опираясь друг на друга, они брели к лестницам, ведущим наверх, внутрь высокого утеса.

Из некоторых подводных лодок доносились негромкие стоны. Они бросали своих товарищей на произвол судьбы. Такого среди карликов он не видел никогда!

Алоки была совершенно спокойна, как будто не сомневалась в том, что никакая опасность им не угрожает. Но ведь она не видела чудовища. Этот огромный силуэт на горизонте. Неужели карлики могли повести себя настолько дерзко, что пробудили гнев этого существа?

На гавань накатывались волны. Нодон заметил, что шум прибоя усилился, как если бы надвигалась буря. Эльф выглянул в расселину в скале. Пока что существа не было видно. Оно приближалось из «мертвого угла», но драконник увидел, как чайки бросили свои гнезда на скалах и полетели в сторону материка.

Вот к гавани приблизился еще один угорь. От зыби на море лодка раскачивалась и уже почти не продвигалась вперед.

И вдруг оно появилось. Фигура, затмившая небо. Стена извивающейся плоти. Нодону стало противно, но он был не в силах отвести взгляд. Ничего из того, что ему доводилось видеть за всю свою долгую жизнь, ни в малейшей степени не походило на это причудливое создание. Оно представляло собой дерзкую насмешку над всем тем, что должно было жить. Вросшие в плоть каскады щупалец свисали с тела настолько плотной завесой, что не позволяли рассмотреть его. А потом щупальца поднялись. Все одновременно. И потянулись к скалистому утесу. И обняли его, словно возлюбленную.

Нодон отошел от расселины. Щупальца ползли по скале.

Внизу, в гавани, послышался высокий звон угрей, толкавшихся о причал, когда массы воды, приводимые в движение каждым шагом этого существа, вошли в гавань. Этот звук, монотонный и безутешный, напоминал звон огромного похоронного колокола.

Щупальца проникли сквозь вход в гавань-грот. Это были извивающиеся, вооруженные присосками отростки плоти. Некоторые из них заканчивались когтями или крючьями высотой в человеческий рост. Они ощупывали обугленные балки складов, опустевшие причалы, затонувшие остовы кораблей. И нашли угри. Нодону показалось, что он слышит крики команд даже сквозь запечатанные деревом и медью корпуса, когда бестия схватила угорь, который только что вошел в гавань. Чудовище вытащило из грота маленькую подводную лодку, безжалостно сжало ее, и больше он ее не видел.

По склону утеса с грохотом покатились валуны. Нодон ощутил, как под натиском чудовища задрожала вся скала. Со свода пещеры посыпались мелкие камешки, которые падали в гавань, где все еще сновали огромные щупальца.

Дрожа всем телом, Солайн прижался к стене. Он бормотал отвращающее заклинание в надежде сделать хоть что-нибудь. Проняло даже Алоки, обычно такую хладнокровную и спокойную.

Сквозь расселину в скале протиснулось щупальце с глазом на конце. Он немного напомнил Нодону глаза улитки на подвижных отростках, был огромен, и у него отсутствовало веко.

Нодон поднял меч, но Алоки схватила его за руку:

— Ты не будешь атаковать это существо! По крайней мере, пока оно не трогает нас!

— Но…

— Оно на нас просто смотрит! — прошипела женщина-змея. — И хорошо. У этой штуки есть разум. Она кого-то ищет. И уж точно не нас.

Глаз на отростке плоти подполз ближе и замер всего в нескольких дюймах от лица Нодона. От него исходил неприятный запах, воняло водорослями и разложившимися моллюсками.

Глаз долго таращился на него, в то время как внизу, под ними, щупальца шарили по гавани, вытаскивая к выходу некоторые угри.