— Что? Ни единого поцелуя? — возмутилась Камилла, спеша к мужу, о чем-то тихо толковавшему с Гилом. — Не обращайте на нас внимания! На этот раз вполне прилично поцеловать жену на людях, в конце концов вы так долго были в разлуке! Мы будем очень тактичны и ужасно разочаруемся, если вы не поцелуетесь!

Камилла повернулась и выжидающе сложила руки. Нейл ощутил сопротивление Ли, и глаза его странно блеснули.

— Во имя гордости, дорогая, — прошептал он, наклоняя голову. Губы раскрылись в кривоватой улыбке, так смущавшей Ли. — Нельзя, чтобы все наши усилия пропали даром, особенно после той волшебной сказки, которую ты сочинила ради моей семьи… или ради своей?

— Своей, конечно. Ради нее я готова на любую ложь, — ответила Ли с холодным презрительным взглядом, который неизменно и больно задевал его, разжигая пламя гнева. В такие минуты Нейл клялся себе принудить ее смотреть на него по-иному.

Ли нахмурилась, когда его улыбка стала еще шире, но тут его хватка ослабла, и ей пришлось обнять мужа за шею, чтобы не упасть в пыль под его ногами. То место, где, она поклялась, ей никогда не быть.

Но оказалось, что он вовсе не отнял руки и подхватил ее за мгновение до того, как ее ступни коснулись земли. Подхватил и завладел мягкими полуоткрытыми губами.

Почему между ними никогда ничто не меняется? — беспомощно гадала Ли, ощущая тот же недостаток воздуха, привычный тяжелый ком в животе, как и всегда в его присутствии. Подбородок, шершавый от щетины, только обострял ее чувствительность. В этот момент Ли отчетливо поняла, что пропала, и это пугало ее, потому что она не хотела снова отдавать себя ему, по крайней мере пока не будет знать, что между ними родилась любовь.

Поцелуй становился все крепче. Их языки соприкоснулись, и Нейл блаженно вздохнул. Ли так опьянела от его запаха, что не могла втянуть в себя воздух. Их дыхание смешалось.

Но он вдруг ощутил, что она не слишком деликатно дергает его за косу, пытаясь оттянуть голову. Правда, все ее усилия достигли обратной цели: они словно вплавились друг в друга, и Нейл не мог совладать с порывами плоти, и когда Ли напряглась, понял, что она ощутила твердость его мужского достоинства. Он поморщился, когда она в очередной раз, больно дернула его за косу, но не сдавался.

А когда наконец поднял голову, Ли тяжело дышала, а темные глаза торжествующе взирали на него. Прежде чем она успела запротестовать, он снова наклонил голову, игнорируя боль: она все еще цеплялась за косу, словно пытаясь управлять мужем. Но он в ответ легонько ущипнул ее за ягодицу, и негодующий взгляд и нахмуренные брови невероятно рассмешили его. Какое счастье снова держать ее в объятиях!

— Всегда помни, дорогая, что в эту игру могут играть двое, а я люблю выигрывать.

— Я тоже, — напомнила она с ответной улыбкой, немного встревожившей мужа. Что она выкинет в следующий раз?

Но тут Нейл неожиданно сморщил нос, когда до ноздрей донесся крайне неприятный запах.

Ли попыталась было уверить его в своей невинности, как поняла, что кожаная куртка отчего-то оказалась мокрой! Не успела она раскрыть рот, как ее грубо прервали:

— Бэ-э-э! Бэ-э-э!

Нейл растерянно уставился на жену, не понимая, как ей удается издавать такие звуки, но когда опустил глаза, увидел мокрый шерстистый комочек, упорно бодавший его в ногу и пытавшийся втиснуться между ним и Ли. Очевидно, бедняга стосковался по приемной матери, и при виде его печального взора Нейл смирился и тихо засмеялся.

Ли улыбнулась в ответ. Она совсем позабыла, как чудесны раскаты этого смеха!

Нейл снова потянул носом, и Ли, вместо того чтобы оскорбиться, тоже рассмеялась.

— Мокрая шерсть? — осведомился он, оглядывая туго застегнутую кожаную куртку и припомнив ягненка, которого взял из рук жены.

— На отару Педро напали волки и унесли нескольких маток. Этот малыш заблудился, и мы нашли его на тропе. Если оставить его одного, он наверняка погиб бы, а мы были чересчур далеко от хижины Педро, чтобы возвращаться, — пояснила Ли, наклоняясь, поднимая маленькое несчастное создание и прижимая к себе.

— Ах, — вздохнула Камилла, с довольной улыбкой наблюдая за супругами, но улыбка исчезла при виде распухшего носа и разбитой губы сына. — О, дорогой!

Она обняла Гила, хотя тот был на две головы выше матери и тут же поспешил освободиться из ее объятий, сознавая, что мужчины, особенно отец, смотрят на него. Юношу и без того мучили угрызения совести за то, что пришлось лгать отцу. Правда, поскольку они так и не добрались до Риовадо, он с полным основанием мог утверждать, что никуда не ездил, кроме как к пастуху, а рассказ о падении в ручей звучал вполне правдоподобно. Впрочем, даже насмешки и то лучше наказания за ослушание. Не дай Бог отец узнает о команчи!

— Я в полном порядке, мама, пожалуйста, — немного нетерпеливо отмахнулся Гил. Он устал, пережил сильный испуг, а теперь был совершенно смущен. Его взгляд обратился на Ли, всего несколько минут назад лежавшей в объятиях мужа, который целовал ее и ласкал на людях. Гил с раздражением ощутил, как кровь бросилась ему в лицо. Сможет ли он видеть их вместе и вынести ту нестерпимую ревность, которая терзает душу и затмила счастье видеть брата?!

— О, дорогой! У тебя рука в крови! Я сделала тебе больно? — ахнула Камилла, и слезы вновь покатились по ее и без того мокрым щекам.

Лицо Гила немного смягчилось. Он даже сумел покровительственно обнять матушку за плечи.

— Ну, мама, успокойся, я совершенно здоров. Всего лишь царапина, — запротестовал он с чисто мужским достоинством, вздохнув, когда к нему подбежала сестра и тоже принялась обнимать.

— Повезло тебе, что сегодня полнолуние, иначе вы с Ли никогда бы не сумели пробраться по этой тропинке, не сбившись с пути, — заметил Натаниел, внимательно изучая лицо сына. — Вижу, ты действительно упал. Но при этом держался молодцом.

В самом деле, сын не только вернулся сам, но и сумел уберечь Ли!

Гил проглотил болезненный комок в горле.

— Спасибо, сэр. Жаль, что я был так глуп и беспечен, — промямлил он, проклиная себя за то, что позволил индейцам застичь его врасплох. Ему становилось плохо при одной только мысли о том, что могло бы произойти с ним… и Ли. Но Гил Брейдон повзрослел в этот день. Едва не случившаяся трагедия, следствие беззаботности, родила в нем глубочайшее чувство ответственности по отношению к другим — качество, которое сохранится до конца дней.

— Всякое бывает, сынок, — кивнул Натаниел и коснулся плеча растерявшегося от неожиданности Гила.

— Запутался в своих длинных ногах, — поспешно объяснил Гил, ужасно стыдясь самого себя, — но уже после того, как доставил Педро припасы. Его осаждают волки. Поэтому ягненок и заблудился. Педро сказал, что потерял пару маток.

Натаниел кивнул, словно ожидал чего-то подобного.

— Завтра едем охотиться, — коротко бросил он. — Тебе лучше войти в дом, а то ты еле на ногах держишься.