Отъехав от аэропорта, Брейди не поехал по шоссе № 1, что вело на запад — в Тель-Авив и на восток — в Иерусалим. Он отправился на юг и очень скоро оказался в городке Лод. Старинные, обожженные солнцем и источенные песком кирпичные домики чередовались здесь с современными сверкающими пятнадцатиэтажными зданиями. Там и сям из пустынной почвы, как головы лохнесских чудовищ, высовывались пальмы. Брейди вспомнил, что именно здесь апостол Петр, по преданию, именем Иисуса исцелил паралитика. И понадеялся, что для него это послужит добрым знаком.

Брейди ехал, следуя указаниям на карточке, которую кардинал Амбрози дал ему при прощании. Доехав до улицы Гидон-Гертбу, он свернул на запад. Если бы не арабские вывески на магазинчиках, впечатление было такое, будто он оказался на центральной улице захолустного американского городка середины пятидесятых. Такие же фасады из дерева или беленого кирпича. Высокие и квадратные, они скрывали скаты крыш. Некоторые торговцы выставляли образцы товаров на тротуаре перед магазином — фрукты, крупы, кухонная утварь, похоже, подержанная. Присмотревшись, Брейди заметил, что на некоторых домах отслаивается старая краска, а трещины на оконных стеклах заклеены пожелтевшими от солнца полосками бумаги.

Нет, так выглядели провинциальные американские городки не в пятидесятых, а в шестидесятых годах, поправил он себя. Когда молодое поколение — то, что бросили воевать во Вьетнам — пришло к выводу, что не обязано жить так, как живут родители. То есть после начала конца провинциальной Америки, но еще до того, как окна стали заколачивать досками, а доживающие свой век старики перестали обращать внимание на кусты перекати-поля, гонимые ветром по улицам.

Брейди сбавил скорость и внимательно смотрел по сторонам, стараясь по вывескам и внешним признакам понять, чем торгуют в каждом из встречных магазинов. Судя по немногочисленности вывесок с латинскими буквами, туристы в этих местах бывали редко. Через пару кварталов он увидел по левой стороне то, что искал: узкий магазинчик, перед которым на тротуаре стоял небольшой стеллаж с книгами. На витрине белой и красной краской, выцветшими на солнце так, что их трудно было отличить друг от друга, было написано что-то по-еврейски или по-арабски. Далее шел текст на английском, извещавший, что это букинистическая лавка и принадлежит она некоему Йонатану.

Брейди подождал, пока проедет мимо встречный старый «пикап», затем развернулся и припарковал машину возле магазинчика. Звякнул колокольчик над дверью, и он вступил в атмосферу, пропитанную запахами старой бумаги, пыли — и еще чего-то химического. Последний едва заметный аромат показался Брейди знакомым, но что это такое, он не сразу распознал. Торговое помещение — размером с кухню в доме Брейди — было заставлено книжными стеллажами, прогнувшимися от тяжести томов. За прилавком напротив входной двери сидел, уткнувшись в книгу, сгорбленный старик. При появлении Брейди он даже не поднял головы.

— Извините… — сказал Брейди, обращаясь к его розовой в коричневую крапинку лысой макушке.

Старик медленно перевел взгляд с книги на посетителя. У него была жиденькая седая бородка и такой длинный, тонкий и крючковатый нос, что он мог бы открывать им консервные банки. Маленькие, близко посаженные глаза осмотрели Брейди с головы до ног.

— Вы говорите по-английски? — для начала спросил агент.

К его удивлению, разговор тут же закончился: старик отмахнулся от него таким жестом, словно прогонял кошку. «А-а!» — произнес он для полной ясности и снова уткнулся в книгу.

У Брейди было слишком мало времени, чтобы терпеть такие выходки.

— Эй! — громко сказал он.

Пятнистая лысина никак не отреагировала, продолжая слегка покачиваться из стороны в сторону, по мере того как нос двигался по строчкам.

Брейди уже хотел с размаху хлопнуть вредного старика по плечу, когда вспомнил, что Амбрози на обратной стороне карточки написал нечто вроде рекомендательного письма. Он вытащил из кармана карточку и положил ее на книгу текстом вверх прямо перед глазами старика.

Тот долго смотрел на нее, а когда поднял голову, в его взгляде ясно читались гнев и отвращение. О том же самом говорило выражение лица — так недвусмысленно, что Брейди невольно отступил на шаг. Из-под прилавка показалась костлявая рука с бурыми обломанными ногтями. Старик проворно слез с табуретки, подцепил карточку двумя пальцами и, брезгливо держа ее перед собой, молча удалился во внутреннее помещение магазина через дверной проем, прикрытый бамбуковой занавеской.

Брейди проводил его взглядом. Бамбуковые нити сомкнулись за спиной старика с мелодичным постукиванием, чем-то похожим на клекот пустых ракушек во время прибоя. Брейди подумал, не пойти ли за ним. Вместо этого он подошел к столу, на котором лежали старые книги, написанные, наверное, на всех языках Средиземноморья, и открыл один том: страницы были заполнены рукописным текстом. Похоже на дневник или летопись. Брейди полистал страницы и обнаружил между двумя абзацами не очень аккуратный рисунок: наполовину — лицо человека, наполовину — медвежья морда; их разделяла проведенная посередине вертикальная черта. Брейди пожалел, что текст составлен на непонятном ему языке.

Занавеска зазвенела вновь. Обернувшись, он увидел, что старик снова усаживается на свою табуретку. Карточки у него не было. Продавец сел и опять склонился над книгой.

Прежде чем Брейди успел задать следующий вопрос, из-за занавески показался мужчина — на вид чуть моложе тридцати. У него было приятное лицо, коротко стриженные черные волосы, черные глаза и густые черные брови. Он издали улыбнулся Брейди, сверкнув крупными белыми зубами. Буквально перескочив через прилавок, мужчина развел руки так, словно ждал, что пришедший бросится к нему в объятия.

— Рад приветствовать вас, дружище! — воскликнул мужчина, и это прозвучало очень убедительно. По-английски он говорил с сильным акцентом.

— Спасибо. Я…

Мужчина протянул ему руку. Брейди пожал ее.

— Я — Ави, — представился молодой продавец.

Брейди кивнул, но называть свое имя в данных обстоятельствах ему показалось неблагоразумным.

Ави отнесся к этому с пониманием. Дав Брейди несколько секунд на то, чтобы представиться, он сказал на своем ломаном английском:

— Приятно познакомиться.

— Мне нужно… — торопливо кивнув, начал Брейди.

Ави остановил его, выставив ладони и прищелкнув языком. Потом воровато оглянулся, словно среди этих стен мог затаиться, притворившись книжным шкафом, какой-нибудь любопытный.

— Пойдем, — сказал он и, сделав Брейди знак следовать за ним, обогнул прилавок и скрылся за бамбуковой занавеской.

Помещение за занавеской было загромождено картонными коробками. Некоторые были открыты — в них лежали книги. Здесь же за длинными столами было оборудовано два рабочих места. Возле одного стояли бутылки, лежали тряпочки, сушилка, метелка из перьев и иголки с нитками. Очевидно, чистка и ремонт книг, подумал Брейди. На другом столе лежала гора конвертов, почтовые весы, франкировальная машина, груда этикеток. С потолка над этим столом свисал огромный прозрачный мешок с пенопластовыми шариками, дно его закрывалось английской булавкой.