Слишком мало нам осталось быть вместе.

Я протянула Эдварду руку.

— Надо быстрее, — проговорил он. — Пока Ренесми не проснулась.

Мы побежали, взявшись за руки.

Глупо, наверное, давать крюк из чистого любопытства, вместо того чтобы побыстрее оказаться рядом с Ренесми. Но записка не давала мне покоя. За неимением бумаги Элис могла высечь ее в камне или нацарапать на стволе. Могла, в конце концов, стащить пачку стикеров из любого дома на шоссе. Зачем ей понадобилась моя книга? И когда она успела до нее добраться?

След определенно вел к нашему домику — кружным путем, далеко огибающим и дом Калленов и волчьи тропы в ближайших лесах. Эдвард в недоумении сдвинул брови.

— Она оставила Джаспера ждать, а сама успела сбегать сюда?

Увидев, что домик совсем близко, я вдруг забеспокоилась. С Эдвардом, конечно, надежнее, но почему-то я чувствовала, что внутрь ему заходить не надо. Почему Элис вырвала страницу и понесла обратно к Джасперу? Странный поступок. Как будто с умыслом — которого я никак не пойму. Но ведь книга моя, значит, и разгадывать мне. Если бы намек предназначался Эдварду, логично было бы вырвать страницу из его книги, разве нет?

— Подожди минутку, — попросила я у самой двери, отнимая руку.

Эдвард непонимающе нахмурился.

— Белла?

— Пожалуйста. Тридцать секунд.

Я не стала дожидаться ответа. Нырнула в дверь и захлопнула ее за собой. Вот он, стеллаж. Запах Элис еще держится, свежий — суток не прошло. В камине горит невысокое, но жаркое пламя — которого я не разжигала. Я схватила «Венецианского купца» и распахнула на титульном листе.

Сбоку торчал оборванный край, а на странице, прямо под заглавием «Уильям Шекспир. Венецианский купец» значилось:

«Прочти и уничтожь».

Ниже были нацарапаны имя, фамилия и адрес в Сиэтле.

Когда через тринадцать (а не через тридцать) секунд в комнату вошел Эдвард, книга уже корчилась в огне.

— Белла, что происходит?

— Она сюда заходила. Вырвала страницу из моей книги, чтобы написать записку.

— Почему?

— Не знаю.

— Почему ты ее жжешь?

— Я…я… — Бессилие и боль отчетливо отразились на моем лице. Не знаю, что пыталась передать Элис, но она сделала все, чтобы кроме меня этого никто не узнал. Только я, единственная, чьи мысли для Эдварда закрыты. Значит, она не хочет ставить его в известность, и на это должна быть причина. — Так было надо.

— Мы не знаем, что она делает, — тихо произнес он.

Я уставилась на огонь. Никто в целом свете, кроме меня, не может соврать Эдварду. Элис этого хотела? В этом ее последняя просьба?

— Когда мы летели в Италию, — прошептала я (никакой лжи, разве что контекст), — спасать тебя… она обманула Джаспера, чтобы он не полетел с нами. Она знала, что встреча с Вольтури обернется для него смертью. И готова была умереть сама, лишь бы не подвергать его опасности. Готова была пожертвовать мной. И тобой.

Эдвард молчал.

— У нее свои приоритеты. — Я вдруг осознала, что объяснение никак не тянет на обман, и мое неподвижное сердце сжалось от боли.

— Не верю, — возразил Эдвард. Он как будто не со мной спорил, а сам с собой. — Может, опасность грозит именно Джасперу. Может, нас ее план спасет, а его — если бы он остался — нет. Может…

— Она могла объяснить нам. Отослать его одного.

— И что, Джаспер бы уехал? Может, она его и в этот раз обманывает?

— Может. — Я сделала вид, что соглашаюсь. — Надо идти домой. Времени нет.

Эдвард взял меня за руку, и мы побежали.

Послание Элис меня не обнадежило. Будь у нас хоть малейший шанс избежать гибели, Элис бы осталась. Вариантов я не вижу. Значит, она хотела передать мне совсем другое. И это не путь к спасению. Тогда что? Что еще мне может быть нужно? Вероятность уберечь хотя бы что-то? Я еще могу что-то спасти?

Карлайл и остальные в наше отсутствие не сидели сложа руки. Нас не было каких-то пять минут, а они уже успели подготовиться к отъезду. В углу сидел перевоплотившийся в человека Джейкоб с Ренесми на коленях, и оба смотрели на нас широко открытыми глазами.

Розали сменила облегающее шелковое платье на крепкие джинсы, кроссовки и плотную рубашку на пуговицах, какие обычно носят походники. Эсми оделась примерно так же. На кофейном столике возвышался глобус, но на него никто не смотрел, все ждали только нас.

Чувствовалось, что общее настроение поднимается, — уже не бездействие, и это хорошо. Все, как за соломинку, ухватились за инструкции, которые оставила Элис.

«Интересно, куда сначала?» — подумала я, взглянув на глобус.

— Мы остаемся тут? — уточнил Эдвард, посмотрев на Карлайла. Радости в голосе не слышалось.

— Элис ведь говорила, что нужно будет показать всем Ренесми, причем как можно аккуратнее, — ответил Карлайл. — Всех, кого удастся найти, мы отправим сюда — а лучше тебя, Эдвард, по этому минному полю никто пройти не сможет.

Эдвард коротко кивнул, хотя легче ему явно не стало.

— Сколько земель придется обойти…

— Разделимся, — пояснил Эмметт. — Мы с Роуз — на поиски кочевников.

— Вам тут тоже работы хватит, — предупредил Карлайл. — Завтра с утра прибудет Танин клан, и они еще не знают зачем. Главное — первым делом убедить их не воспринимать все так, как восприняла Ирина. Потом выяснить, что Элис имела в виду насчет Елеазара. И наконец, согласятся ли они стать нашими свидетелями. Затем придется все повторять сначала с вновь прибывшими — если, конечно, нам удастся хоть кого-то сюда прислать. — Карлайл вздохнул. — На вашу долю выпадает самое трудное. Но мы постараемся вернуться обратно на подмогу как можно скорее.

На секунду Карлайл положил Эдварду руку на плечо, а меня поцеловал в лоб. Эсми обняла нас обоих, Эмметт шутливо ткнул кулаком в предплечье. Розали улыбнулась нам с Эдвардом скупой улыбкой, послала Ренесми воздушный поцелуй, а Джейкобу на прощание скорчила гримаску.

— Удачи! — пожелал всем Эдвард.

— Вам тоже! — ответил Карлайл. — Без нее мы никуда.

Я проводила их взглядом. Мне бы ту надежду, что их окрыляет… И за компьютер на пару секунд. Надо выяснить, кто такой Джей Дженкс, и зачем Элис понадобилось настолько все усложнять, чтобы о нем не узнали другие.

Ренесми, извернувшись на руках у Джейкоба, коснулась его щеки.

— Пока неизвестно, приедут ли друзья Карлайла. Надеюсь, что да. Сейчас мы вроде как в меньшинстве, — вполголоса объяснил девочке Джейкоб.

То есть она уже в курсе. Ренесми прекрасно осознает, что у нас творится. «Возлюбленная» оборотня, павшего жертвой импринтинга, ни в чем не знает отказа — вот оно как обернулось? А не правильнее ли было бы оградить ее, вместо того чтобы потакать любопытству?