Архимагистр гневно поглядела на менестреля. Меч под ее руками замолк.

– Ты проиграл! – выдохнула она.

– Да? – удивился менестрель. – Я этого не заметил.

– Ты первый правила нарушил! – выдохнула Архимагистр. – Я твоих фигур не трогала.

– Правила? – улыбнулся менестрель. – А разве мы договаривались о каких-то правилах?

– Говорила я тебе, не играй с ним, деточка, – молвила Игра, стряхивая цепи.

– Правила сами собой сложились! – возмущенно проговорила Архимагистр. – Нельзя менять правила по ходу игры!

– Нельзя, – согласился менестрель. – Но я и не менял правил. Я сменил Игру. Посмотри на нее…

Архимагистр поглядела На месте улыбчивой старушки стояла юная красавица.

– Я сменил Игру, – продолжил менестрель. – А теперь меняю Игрока…

Морщины стекали с его лица и рук. Быстро текли, словно вода.

Дерзко прекрасный юноша глядел на Архимагистра.

– Ты ведь не откажешься сыграть в такую прекрасную Игру с таким прекрасным Игроком? – с легкой улыбкой промолвил он. – Ты ведь не струсишь?

Больше всего на свете Архимагистру вдруг захотелось струсить. Но есть такие ситуации, когда отступать просто нельзя. Да и некуда, наверное.

– Продолжаем! – выдохнула она.

– Отлично, – улыбнулся юноша. – Первая игра была о том, как сражаться и убивать, как защищаться и защищать. Это был твой выбор, и ты показала все, чему тебя учили. Твое мастерство совершенно.

– Почему же я не смогла победить? – выдохнула Архимагистр.

– Потому что жизнь сильнее смерти, – ответил юноша. – Ведь иначе ничего живого вокруг нас просто не было бы. Да и сами бы мы не родились. Будь смерть и вправду сильна, некому было бы сражаться за нее, отстаивая ее силу, могущество и власть. Теперь моя очередь выбирать Игру.

– Да, – кивнула Архимагистр. – Ладно. Что же ты выберешь?

– Любовь, – ответил юноша, поднял ширгу, взмахнул смычком и заиграл.

Архимагистр дрогнула и уронила меч.

А Игрок улыбнулся и запел в один лад с ширгой.

Слезы покатились из глаз Архимагистра. Она так и застыла, не в силах нагнуться и поднять меч.

– Откуда? – давясь слезами, прошептана она. – Откуда ты знаешь… эту песню? Откуда смеешь знать?!

– Менестрели – страшные люди, – ответил Игрок. – Они читают в сердцах…

Глаза Зикера блестели от непролитых слез. Он не мог не узнать песню, которую когда-то сочинил для подобранной им умирающей от ран девушки… совсем еще девочке, если уж по правде. Он лечил ее и пел ей эту смешную песенку. Он даже не ведал, как она способна прозвучать в умелых руках.

– Сволочь! – давясь слезами, прошептала Архимагистр. – Если бы ты знал, какая ты сволочь!

– Я знаю, – кивнул менестрель.

– То, что ты со мной сделал – это…

– Я вернул тебе утраченную часть души, бедная девочка, – ответил юноша. – Дальше ты и сама справишься. Только сражайся! Сражайся за себя! Смело! Отчаянно! Ничего не бойся! Нет такой Силы, которая способна осилить то, что в тебе проснулось!

Он повернулся и пошел прочь. Игра помахала Архимагистру рукой и направилась вслед за Игроком. И они пели. Пели на два голоса ту самую песню. И если Игрок порой не вытягивал верхние «та рен» и «мхо врон», то Игра вполне справлялась за него.

* * *

Курт выдохнул и вскочил на ноги. Сила! Его Сила опять была с ним! Ее даже и побольше стало. И хорошо так побольше! Что-то, видать, перешло от Пожирателя. Уже усвоилось. Вот и хорошо, потому что прямо сейчас она и понадобится. Хвала Богам, ее усвоилось не так много, как он опасался, простой смертный вполне может выдержать, но… Сразиться с Архимагистром ее хватит. А раз так – пора приниматься за дело. Потому как, что бы там ни случилось с Архимагистром, какие бы душевные переживания она ни перенесла, сколько бы слез ни пролила, Вэйэрн Лаанрон все еще оставался у нее. А вместе с ним и ключ к власти над миром. И это нужно было исправить. Срочно. А то она эдак носом похлюпает, а там и объявит себя Владычицей Мира. Всякие там менестрели могут думать, что им угодно, может, с их точки зрения, все уже и в порядке, а вот Курту как-то не верится, что Архимагистр сейчас с воплями раскаяния бросится им всем на шею. Скорей уж она постарается на каждую шею по петле приладить. Так что Вэйэрн Лаанрон надо отобрать. Немедленно отобрать. А там… девушку Зикера он, конечно, убивать не станет. Не так воспитан. Пусть уж сам Зикер решает, что с ней делать.

Курт отметил движение вокруг себя. Аглария, Мур, Шенна, Йоштре, Зикер, Эстен Джальн, его Ученик, Тенгере, Богиня, Фарин, Арилой… даже Даграмант… все они собирались для битвы.

– О-о-о! Как вас много! Какие вы все сильные! – издевательски протянула Архимагистр. – А я – одна, маленькая и слабая…

Вокруг нее заклубились темные вихри сил.

– Ну, подходите же! Подходите ближе… – громыхнула черная бездна.

– Не подходите! – прозвенел отчаянный голос Орики. – Она вас убьет! Мне ее не удержать!

Архимагистр сделала шаг вперед. Вокруг нее бушевал серый вихрь. Вокруг всех магов вспыхнули магические защиты.

А в руках Тенгере вдруг замерцал магический шар. Он напряженно вглядывался в линии реальности, казалось, вовсе позабыв о том, что начинается какая-то битва. Чему-то кивнув, он ухмыльнулся и покачал головой.

– Стоп! – коротко выдохнул он. В этом выдохе была мощь человека, однажды сотворившего мир.

Все и вправду замерли.

– Госпожа Орика, – медленно промолвил Тенге-ре. – Я прошу вашего прощения, но произошла ошибка. Я думаю, мы не станем убивать друг друга из-за маленькой неточности, которую я допустил.

Все пораженно уставились на него.

– Какая еще неточность, Тен? – выдохнула Богиня.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Йоштре.

– Говори, мальчишка! – возгласила Архимагистр.

– Вам известно, что мне пришлось сделать с этим миром, госпожа Орика? – продолжил Тенгере.

– Хвастаешься своим странным могуществом? – прогремела Архимагистр. – Все равно вы у меня в руках, пока со мной вот это!

Она потрясла пальцем с надетым на него Вэйэрн Лаанроном.

– В том-то и дело, что нет! – улыбнулся Тенгере.

– Как – нет? – выдохнул Йоштре.

– Дело в том, что я никогда раньше такого не делал, – сказал Тенгере.

– В смысле, не творил миров? – спросил Курт.

– Ну… да, – ответил Тенгере. – Поэтому я кое-что упустил…

Зикер поглядел на Тенгере. На Архимагистра. На Вэйэрн Лаанрон у нее на пальце. Опять на Тенгере. Он грустно усмехнулся и покачал головой.