На этом сюрпризы не закончились. Земля под ногами королевских воинов затряслась, заходила ходуном и огромными кусками стала подниматься вертикально вверх. Вокруг Эйриэн все попадали, не удержавшись на ногах, единороги, завалившись кто на бок, кто на спину, беспомощно сучили копытами в воздухе, она сама рухнула на колени, больно ударившись. Чтобы совсем не распластаться, девушка перевернула мечи клинками вниз и воткнула их в землю, крепко схватившись за рукояти.

Туман развеялся, и стало видно, что все происходящее — дело рук шаманов, хотя это и так было понятно. Земля продолжала трястись под ногами, шаманов пытались снять с помощью стрел, которые, увы, сгорали в магическом щите, даже не долетая до врагов.

И тут эльфийка услышала леденящий душу шепот, точь-в-точь такой же, какой она слышала, когда они убегали от огня в ватонском лесу. Недолго думая, повинуясь больше интуиции, чем знаниям, она нырнула к грани мира и сама удивилась тому, как легко и быстро у нее это получилось в этот раз. Эйриэн увидела стену огня, несущуюся прямиком на ее отряд и на магов. Она сделала первое, что пришло ей в голову, — вытянула руки и, когда стена пламени коснулась их, оттолкнула огонь назад, выкрикнув те же слова, что мгновением раньше услышала из уст одного из шаманов. Она даже не была уверена, что именно эта формула вызвала стену жара. Но ее фокус подействовал. Огонь будто натолкнулся на невидимую преграду, остановился на пару ударов сердца и, ревя и воя, полетел обратно. Маги вообще не поняли, что произошло, а вот шаманы явно не ожидали такого поворота событий — кажется, они не ожидали, что им придется защищаться от собственных заклятий. Первый ряд орков обратился в пепел в мгновение ока, орки, находящиеся во втором ряду, успели закричать, прежде чем их сожрало безжалостное пламя, которое охватило всех, кто стоял близко к шаманам, и самих шаманов.

Но самой Эйриэн тоже пришлось худо: металлические перчатки на ее ладонях раскалились добела, кожа под ними обгорела до мяса. Королева молчала, до крови закусив губы, из ее глаз текли слезы, которые никак не могли остановиться, а она просто сидела, не шевеля руками, и ждала, когда же ожоги заживут. Земля под ногами успокоилась, но радоваться было рано: если раньше враги не рисковали подойти к магам и их защитникам, то теперь они осмелели и ринулись в бой. Эйриэн подняла глаза и уже в который раз за этот бесконечный день увидела занесенный над своей головой клинок.

«Наверное, это последний», — успела она подумать раньше, чем меч опустился на тонкие, но прочные, не хуже железа, когти Литавия. Он каким-то странным жестом пошевелил пальцами, и клинок меча, запутавшись в когтях, выпал из рук врага. А через секунду тот уже был мертв.

— Я видел все, что произошло, — пояснил вампир, подхватив девушку за талию и ставя ее на землю.

Эйриэн не успела его поблагодарить, ее отвлек Мерилин — он, все еще лежа на земле, выкинул правую руку вперед, с губ его слетели громкие грозные слова заклинания. Повинуясь ему, из земли под ногами шаманов проросла гибкая и прочная лоза, оплела их за щиколотки, поднялась вверх до коленей, обвила за пояс и потащила вниз. В стане орков началась суматоха. Они палили друг по другу, беспорядочно рубили мечами, но не могли справиться с живой лозой, оплетающей их своими щупальцами. Похоже, они управляли лишь неживой природой. Сколько они не жгли и не рубили лозу, она росла еще быстрее. Вскоре весь отряд шаманов и их защитников превратился в зеленые копошащиеся коконы, катающиеся по земле. Но внезапно разверзшаяся земля поглотила их всех.

Соловей устало опустил руку.

— Десять шаманов, — прошептал он, поднимаясь на ноги. — Всего десять, осталось еще сто двадцать три, но я надеюсь, что уже меньше.

Он был прав. На их маленький отряд, защищающий магов, снова напали, на этот раз одновременно с двух сторон. Шаманы завывали, стучали колотушками, приплясывали и поливали эсилийских воинов то градом огненных стрел, то проливными ливнями, то молниями.

Королева обожгла руки до плеч, отражая пламенные стены. Боль стала настолько тупой и привычной, что эльфийка практически перестала ее ощущать. Девушкой овладело глубокое чувство апатии, она действовала, словно безвольная кукла: услышать вой, повернуться в нужную сторону, выставить вперед руки, поймать заклятие, выкрикнуть формулу, оттолкнуть невидимое пламя прочь, услышать вой, повернуться в другую сторону… И так много-много раз. Литавий, Мерилин, Алессия и Томас всегда были рядом, готовые защитить от любой опасности и мечей врагов. Черный Змей, возмущенно звеня, лежал рядом, но у нее не было сил его поднять. Каждая новая волна огня приносила с собой волну боли — тысячи мелких иголок впивались в кожу Эйриэн, с каждым разом поднимаясь все выше и выше, заставляя вздрагивать всем телом. Хорошо, что она была в перчатках: не каждый смог бы спокойно смотреть, как ее руки обугливаются сначала до мяса, потом до костей, зарастают новой плотью и снова обугливаются. Нападающих было слишком много, а защитников становилось все меньше и меньше. Какому-то орку все же удалось пробиться к королеве, он взмахнул мечом, целясь ей в голову, но это вовремя заметили, и клинок лишь скользнул по ее лицу, оставив глубокий порез от правой брови до левой щеки. Правда, эльфийка этого даже не почувствовала — по сравнению с адской болью в руках, ранение показалось ей царапиной. Но порез на лице не затянулся. Магия в ее крови уходила лишь на заживление ожогов и на переходы сквозь ткань мира, больше ее не хватало ни на что, хорошо хоть старые раны не открывались. Вот когда Эйриэн впору было пожалеть о подаренном Антуаном медальоне, но все мысли сузились до нескольких действий. Королеве оставалось надеяться лишь на то, что ученика Старого охраняют сейчас так же хорошо, как ее отряд охранял горстку волшебников.

Но не она одна сжигала себя без остатка: маги сыпали заклятие за заклятием, вытягивая всю силу, рискуя навсегда лишиться своего дара, вычерпывая его до дна. От выкрикиваемых формул заклинаний звенело в ушах, каждую стрелку раздавался громкий хлопок и шипение — это лопались амулеты, которыми маги были обвешаны с ног до головы. Единороги уже не звенели колокольчиками: сперва они замолчали, потом перестали бить копытами и вскоре встали как вкопанные. Сначала от них исходило яркое сияние, которое окутывало и магов и бойцов, но оно постепенно гасло и сейчас уже почти сошло на нет.

Эйриэн потеряла счет времени: то ей казалось, что этот бой начался совсем недавно, то казалось, что он длится уже несколько дней, а может быть, лет и веков. В одном она была уверена точно: что он никогда не закончится. Все так и будет повторяться: шепот, вой, огонь, боль, снова и снова, пока она не сгорит вся без остатка. В начале боя она еще держалась на ногах, но теперь уже сидела на коленях и была не в состоянии подняться, лишь титаническим усилием воли заставляла себя вскидывать руки, чтобы их вновь и вновь жгло шаманское пламя. Ослепленная и оглушенная болью эльфийка даже не заметила того, что ей все реже приходится отбивать атаки противников, что нападающих становится все меньше. Не слышала она и радостных криков воинов, когда запасной конный отряд под руководством Сауэла Минта, полный сил и боевого запала, сзади ударил по тылам врагов, повергая тех в панику и бегство.