Ничего хорошего она не напишет, ясно, как день.

В перерыве Роксана еле добежала до туалета, и ее вырвало.

Она чуть не ушла, не дописав пробу, – так вдруг захотелось увидеть родителей.

А когда приехала, их не было дома. Она лихорадочно нашла отцовский номер – и выдохнула с облегчением.

– Баба, ты где?

– Мы с мамой в театре. Хорошо, что позвонила, я еще не выключил телефон.

Она долго сидела в кухне и слушала отцовские кассеты. Может, он тоже участвовал в этих записях? Как музыкант?

Пришел Каспар и засел готовиться к какому-то экзамену.

Она пошла в свою комнату. Легла и нашла в Youtube лоты, от которых млела три года назад. Может, удастся расслабиться, вообразить, что тебе опять двадцать… Какое там…

Миллион крон. Надо что-то делать. Попытаться придумать выход. Но ее словно парализовало.

Ведь эти сволочи хотят убить ее отца.

О чем бы она ни пыталась думать, мысли упрямо возвращались к этой жуткой формуле.

Они убьют отца. Из-за нее. Получится, что она убила своего отца – не они, а именно она.

Роксана вдруг поняла, что уже очень долго неотрывно смотрит на еле заметное розовое пятнышко на обоях: когда-то давно во сне поцеловала стену. И тишина… она ничего не слышала, словно погрузилась в воду. Должно быть, какие-то нервные клетки в мозгу посовещались и решили избавить ее от лишних раздражителей.

Позвонила Зету.

– Да, он пришел к нам после того, как его выпустили, – сухой голос отца. Он недолюбливает Роксану. – Поживет несколько дней.

– А могу я с ним поговорить?

– Я скажу ему, что ты звонила. Там посмотрим.

Еще более неприветлив, чем обычно. Может, Зет ему что-то про нее наплел?

– Пусть позвонит, как сможет.

Она повесила трубку и позвонила Билли.

– Билли, можешь дать мне взаймы?

Билли, судя по всему, в прекрасном настроении. Голос веселый.

– Без вопросов. Сколько?

– Несколько сотен тысяч.

Билли расхохоталась.

– Ты шутишь? – спросила она почему-то с норвежским акцентом.

– Нет… не шучу. Мы с Зетом попали в очень тяжелую ситуацию.

– Что случилось?

Чьи-то голоса. От чего-чего, а от эротических утех Билли не устает никогда.

– Сейчас не могу сказать.

– Поняла. Слушай, Роксана, я всегда готова тебе помочь, ты же знаешь… но у меня нет ста тысяч. Три-четыре найду.

Роксана вздохнула и повесила трубку.

Позвонила смазливому парню – тот пообещал ей дать взаймы десять тысяч, как только устроится на работу. Переговорила, наверное, с пятью бывшими кетаминовыми клиентами – больше пяти сотен никто не предложил. Ора Флеш – модель, популярный блоггер, диджей – сказала, что могла бы занять несколько сотен, но только в обмен на двадцать граммов порошка.

Она бросила телефон на кровать и стала думать о Тегеране. О короткой поперечной улице, где они с Лейлой и Валом ехали как-то вечером. Плотно припаркованы дорогие машины – «мерсы», BMW, «ягуары».

– А здесь что? – спросила она и впервые увидела на лице Лейлы злую и брезгливую гримасу.

– Проституток снимают, – сказала презрительно. – Пошли, покажу тебе что-то другое.

Они свернули за угол. Лейла кивнула на дом, около которого толпились люди – группками и поодиночке.

– Это «Супер Джордан».

Они вышли из машины. Никаких реклам, только свет из-за стеклянной двери. Все магазины уже закрыты, но этот почему-то открыт.

– Говорят, директор – приятель бургомистра.

Магазинчик совсем небольшой, но набит битком. Из динамиков льется музыка. Роксана тут же узнала – «Роллинг Стоунз».

На полках – сигареты, чипсы, «Нутелла», бутылки с колой, минеральной водой, тоником, клубничным смузи. Покупатели почему-то стараются не смотреть друг на друга, прикрывают рот ладонью.

Роксане не потребовалось много времени, чтобы понять, почему – в воздухе стоял легко узнаваемый запах алкогольного перегара.

– Половина северного Тегерана сюда съезжается, если вдруг захочется чего-то вкусненького после полуночи… – сказал Вал.

– Единственное, чего нельзя купить в «Супер Джордане», – собственный успех, – засмеялась Лейла…

Роксана резко встала с постели. Ей негде купить успех. Она – безнадежный лузер.

Они убьют ее отца.

Надо бы принять большую дозу, запереться в своей комнате и никогда не возвращаться в эту жизнь.

Опять вспомнила Лейлу и Вала. Их манеру говорить. Возникшую простую, естественную близость…

Близость.

Она позвонила Николе.

Тедди не смыкал ночами глаз – никакой гарантии, что попытка не повторится. Тем более что охранники не отнеслись серьезно – уверены, что он сам собрался повеситься. Почти ничего не ел. Шоколадные кексы и «Сникерсы» рассматривал со всех сторон: не повреждена ли оригинальная упаковка, но и здесь была регламентация: в тюремном киоске разрешалось купить ровно столько-то и столько-то того-то и того-то – и ни на одну упаковку больше.

Эмили под предлогом уточнения причин «суицидальной попытки» попросила просмотреть журналы: не обращался ли кто-то из охранников в последнее время к глазному врачу, но ей было отказано.

Тедди знал, что ему предстоит. То, что должно произойти именно сегодня.

– К вам адвокат, – сказал надзиратель, тот самый, который каждые пятнадцать минут заглядывал к нему в камеру.

Надел наручники и провел по коридору. Запах в коридоре – откуда он ему знаком, этот запах?

Не сразу вспомнил, что именно так пахло в школьной столовой.

Комната для посетителей. Маркус уже здесь. Тедди никогда раньше его не видел, но Эмили заверила: доверять можно. Очень бледен – лицо, как припудренное.

– Эмили объяснила вам раскладку? – поздоровавшись и представившись на всякий случай: «Адвокат Энгваль», спросил Маркус.

– Да, она была здесь вчера.

Тедди даже от Эмили такого не ожидал: надо же, уговорила своего заместителя и помощника согласиться на запредельную авантюру. Но еще больше его удивлял сам Маркус. Его доверие Эмили и желание любой ценой помочь – поразительно. Тедди с удивлением почувствовал несвоевременный укол ревности.

– Вы уверены, что готовы на этот шаг? – спросил Тедди и тут же пожалел. Не надо было спрашивать. А вдруг он подумает и скажет: «Нет. Не уверен».