– Как Филип себя чувствует? – спросила она.

– С каждым днем все лучше, – ответил Карл-Юхан. – Но он все еще в шоковом состоянии.

Пару минут они поговорили о самочувствии Филипа и обо всем, что газеты понаписали.

Эмили все еще было трудно сконцентрироваться. Она постоянно думала об Анине и Кассандре. Что касается последней, то Эмили звонила в полицию, где ей сказали, что Кассандра сейчас находится во временном центре размещения Миграционной службы в ожидании решения о виде на жительство.

Через пару минут Карл-Юхан встал:

– Простите меня, Эмили, но у меня дела. Еще раз большое спасибо за все, что вы сделали. Передайте, пожалуйста, наши лучшие пожелания вашему партнеру, Тедди.

Эмили встала.

– Что ж, думаю, мне тоже пора.

– Нет-нет, подождите. Сначала вы должны выпить со мной кофе, – проговорила Катарина. – После всего, что случилось, я терпеть не могу пить его в одиночестве.

Эмили услышала, как захлопнулась за Карлом-Юханом входная дверь. На столике стоял поднос с яблочным пирогом, соусницей с ванильным соусом, лопаточкой для торта, двумя блюдечками и парой кофейных чашек. Еще там было несколько груш и ножик для фруктов на маленькой доске. Она увидела на ноже логотип: «Порше».

– Можно вам предложить пирога? – спросила Катарина.

Она осторожно отрезала кусочек.

Эмили не могла не обратить внимания на то, что ее рука дрожала. Катарина положила на блюдечко кусок пирога и протянула Эмили.

– Может быть, грушу? – Она аккуратно вонзила ножик в одну из груш.

– Нет, спасибо, – сказала Эмили.

Катарина откусила кусочек.

– Я сама сейчас не ем углеводы, так что груша мне подойдет.

Она снова взяла нож и отрезала еще ломтик.

* * *

Тедди вот уже несколько дней хотел с ней встретиться. Хотя Магнус ясно дал им понять, что их часть дела закончена, он оставил пять сообщений.

Она несколько дней не перезванивала, но наконец пришла эсэмэска: «Мы можем встретиться рядом с моей квартирой?»

Они решили увидеться на воздухе, у моста Юргордсбрун. Он и Каролина Шале.

Это был прекрасный день, и многие стокгольмцы вышли на улицу и прогуливались туда-сюда. На открытых верандах у моста некоторые оптимистичные граждане даже уселись пообедать. Нет, все-таки не настолько еще тепло, подумал Тедди. Кажется, сегодня суббота. Довольно печально, что он сам не знает, какой сейчас день недели, это только усугубляет его положение безработного.

Вдалеке блестели шпили Северного музея. Музей походил на сказочный дворец. Но он-то знал, что в этом городе таких сказок не бывает.

Он увидел ее еще издалека, когда она появилась на другой стороне моста. На ней был толстый свободный пуховик. Когда она подошла ближе, он увидел логотип на рукаве: «Mountain Works».

Они пожали друг другу руки и пошли дальше вместе, не говоря ни слова.

Это все было так странно. Довольно долго следствие ее подозревало, ведь ее открытки и послания Филипу были крайне необычными.

А сейчас, подумал Тедди, сейчас она под подозрением?

Куртка.

– Прежде чем вы начнете задавать вопросы, а я думаю, вы для этого хотели встретиться, я бы хотела сказать спасибо, – произнесла Каролина через какое-то время.

Справа от них блестела вода канала, у берега все еще покачивалось несколько льдин.

– За что?

– За то, что вы спасли девушку.

– Какую? Кассандру?

– Да, спасибо за это. Я ей помогу. Попытаюсь сделать так, чтобы ей дали вид на жительство.

Тедди представил перед собой зажженную сигарету Большой Мамочки.

– Она позвонила мне и рассказала, что вы сделали, – сказала Каролина. – Но думаю, будут сложности. Кассандра до смерти боится какого-то проклятия джу-джу, которое на нее наложили в Нигерии. Похоже, они всегда так делают, это часть трафикинга. Они берут прядь волос или ноготь и идут к шаману. И если потом женщина пытается сбежать или не может заплатить этот долг, который они выдумывают, то он ее проклянет.

– Джу-джу? Вуду в Африке?

– Именно. Это же полный бред. Им даже не нужно сторожить девушек или угрожать им, они сами боятся проклятия. И мне не удается заставить Кассандру понять, что это просто вымысел. Она просто не смеет ничего сказать.

– Я заметил. И заметил, что им не нужно было охранять девушек. Дом, где их держали, даже не был заперт.

Они пошли дальше. Повсюду раздавались звуки бурлившей и журчавшей воды. Настоящая оттепель сегодня.

– Но вы ведь не из-за моих благодарностей хотели встретиться.

– Нет. Мое участие в этом расследовании закончилось, фирма свое дело сделала. Так что это только личная встреча. Я просто не могу перестать думать об этой истории. Я хочу узнать, почему все так получилось.

– Понятно. Мои родители оплатили счет «Лейонс», все сделано. Расследованием теперь занимается полиция. Они, конечно, что-то разузнают, допросят свидетелей и так далее.

– Конечно. Но я хотел бы кое-что узнать от вас, – сказал Тедди. – Только вы можете рассказать, зачем вы так поступили.

Она открыла рот, но замолчала, ожидая, пока встречный бегун пробежит мимо них.

– Я ненавижу моих родителей. И брата. Но все равно не могу о них не думать.

Каролина повернулась к нему и посмотрела ему прямо в глаза. На мгновение он почувствовал себя не в своей тарелке.

– Почему?

– Я знаю, почему мой брат стал таким. Мы же росли в одном доме.

– Что вы имеете в виду?

– Мы должны были стать послушными последователями папиных непоколебимых идеалов. Я никогда не забуду его наказания. Нет, он не бил нас ни рукой, ни ремнем. Нет, тут все взаимосвязано. Если мы плохо готовили уроки с няней, он нас заставлял по тысяче раз писать в каком-нибудь своем коричневом блокноте: «Я исправлюсь и буду хорошо учиться». На это мог уйти целый выходной. И если мы не кланялись и не приседали так, как нужно, перед их гостями, нам приходилось половину следующего дня провести в позе эмбриона, с петлей на шее, привязанной к ногам. Он еще хранит эту проклятую веревку, я ее видела в шкафу, пока жила у них. Для отца важны были только две вещи. Этикет и дисциплина. Наверное, по-своему он нас обоих любил, но в его представления об отцовстве не входило выказывать немного человеческого тепла и заботы. И это повлияло на Филипа.

– Каким образом?

– Он тоже не может проявить тепло или участие. Никогда не мог. У него эти качества перевернулись с ног на голову. Поэтому я пыталась ему помешать. Я пыталась не дать людям стать его жертвами. И вы, кажется, единственный в этой путанице поняли, чем он занимался.