Новые действия президента по дальнейшему вовлечению в войну были предприняты весной 1941 года в связи с захватом Германией и Италией Югославии и Греции. 10 мая Рузвельт запросил у конгресса дополнительные ассигнования на создание полумиллионной армии.

Выступая 31 мая в Белом доме, президент объявил, что только что подписал воззвание о введении неограниченного чрезвычайного положения, предусматривавшего «укрепление нашей обороноспособности до такой степени, какую позволяют наша мощь и власть».

* * *

Ранее — 10 февраля палатой представителей, а 11 марта сенатом — был принят Закон об обеспечении защиты Соединенных Штатов, который называли также законом о передаче вооружения, боеприпасов, продовольствия и любых других материалов в аренду или взаймы тем странам, оборона которых представляет жизненную важность для США. Законопроект получил, как считали, счастливый входящий номер 1776, совпадающий с годом провозглашения Декларации независимости Североамериканских Соединенных Штатов.

Слова о «жизненной важности» были ключевыми. «Принять законопроект с такой формулировкой означало признать единение нашей страны с другими свободолюбивыми странами перед лицом агрессивных государств оси (линии, соединявшей Берлин, Рим и Токио. — Г. Ч.), признать, что наша самая большая надежда состоит в том, чтобы удалось соединить нашу силу с силой наших друзей», — писал Э. Стеттиниус.

Правда, в конгрессе в текст документа были внесены некоторые изменения, оговаривавшие сферу его применения (главным из них было ограничение срока двумя годами — до 30 июня 1943-го, но позже действие закона продлевалось), однако исключительно важным был сам факт его принятия.

Рузвельт не скрывал раздражения, слыша обвинения в «диктатуре», «подрыве американской обороны» и т. п. Заявление одного из оппонентов, что закон «загубит четверть всех американских парней», он назвал «самым гнусным публичным высказыванием при жизни моего поколения».

Начальная сумма помощи была определена в семь миллиардов долларов. Всего же за годы войны расходы по этому закону составили огромную сумму — свыше 50 миллиардов, из которых 31 миллиард приходился на Великобританию, а 11 — на СССР; остальная сумма была израсходована на помощь Китаю, а также Франции на заключительном этапе войны и некоторым другим странам.

Так появился знаменитый закон о ленд-лизе[31], явившийся предпосылкой практического воплощения в жизнь лозунга «арсенал демократий». Вначале он проводился существовавшими ведомствами под общим наблюдением Г. Гопкинса и самого президента. Несколько позже оказалось, что осуществление ленд-лиза требует специального органа. В октябре 1941 года Рузвельт подписал распоряжение о создании управления по осуществлению закона. Начальником его, с ежегодным окладом в десять тысяч долларов, стал Эдвард Стеттиниус и занимал этот пост до 1943-го, когда стал заместителем госсекретаря.

Рузвельт был удовлетворен тем, насколько быстро был подготовлен текст законопроекта, собраны необходимые резолюции, проведено обсуждение в комитетах палаты представителей и сената и утверждение закона обеими палатами. Умудренный многолетним опытом, он понимал, что в иных условиях принятие такого основополагающего акта потребовало бы во много раз больше времени.

Стеттиниус тогда думал иначе, но позже изменил свою позицию. Он писал в мемуарах: «Теперь я, кажется, понял, в чем было дело. В демократических странах недостаточно просто поддержки большинства для быстрых и решительных действий по защите страны от опасности. В такое время необходимо сплочение народа и нельзя допускать резкий раскол в обществе». В отличие от него Рузвельт хорошо сознавал необходимость сплочения нации и прилагал все силы для его обеспечения, даже в чрезвычайных условиях.

Пятнадцатого марта на встрече в Белом доме с членами Корреспондентской ассоциации Рузвельт подвел итоги: «Пусть диктаторы Европы и Азии сомневаются в нашей сплоченности. В нашем демократическом обществе решения, может быть, принимаются медленно, но когда они приняты, то это решения не одного человека, а ста тридцати миллионов». Теперь, когда акт о ленд-лизе был проведен через органы власти с рекордной скоростью, Рузвельт мог позволить себе рассуждения о «медленном принятии» законов.

Экспансивная Ф. Перкинс считала, что идея о ленд-лизе пришла в голову Рузвельту внезапно, чуть ли не по божественному наитию. По ее словам, у президента произошла «вспышка ясновидящего знания и восприятия». Если Рузвельт именно так рассказывал близким о возникновении этой идеи, то это был розыгрыш. На самом деле обдумывались и взвешивались самые разные варианты, ни один из которых не был пригодным в полной мере, и постепенно из их элементов сложилось решение.

Что же представлял собой ленд-лиз?

Закон гласил, что поставленные материалы (машины, различная военная техника, оружие, сырье, продовольствие и т. д.), уничтоженные, утраченные и выработавшие ресурс во время войны, оплате не подлежат, а имущество, после окончания войны пригодное для гражданских целей, будет оплачено полностью или частично на основе предоставленных Соединенными Штатами долгосрочных кредитов (в основном беспроцентных займов). Одна из статей предусматривала, в случае заинтересованности американской стороны, возвращение неразрушенных техники и оборудования.

В советской историографии обычно утверждалось, что размер помощи СССР по ленд-лизу был довольно мал — всего около четырех процентов средств, затраченных страной на войну, а техника поставлялась в основном устаревших моделей. При этом с подачи члена Политбюро ЦК ВКП(б) Н. А. Вознесенского на США лились потоки грязи. Председатель Госплана Вознесенский утверждал: «Ожиревший на народной крови в период Второй мировой войны монополистический капитализм Соединенных Штатов Америки… теперь стоит во главе империалистического и антидемократического лагеря и стал застрельщиком империалистической экспансии во всех частях света». В то же время, как в 1963 году доносили спецслужбы, маршал Г. К. Жуков в частных разговорах признавал: «Вот сейчас говорят, что союзники никогда нам не помогали… Но ведь нельзя отрицать, что американцы нам гнали столько материалов, без которых мы бы не могли формировать свои резервы и не могли бы продолжать войну… У нас не было взрывчатки, пороха. Не было, чем снаряжать винтовочные патроны. Американцы по-настоящему выручили нас с порохом, взрывчаткой. А сколько они нам гнали листовой стали! Разве мы могли бы быстро наладить производство танков, если бы не американская помощь сталью? А сейчас представляют дело так, что у нас всё это было свое в изобилии».

На Западе, наоборот, обычно указывалось, что победа над Германией была определена западным оружием и Советский Союз без ленд-лиза не устоял бы.

В наше время в странах, образовавшихся на месте бывшего СССР, отношение к помощи союзников изменилось — признается важное значение не только поставок вооружения, военных материалов, продовольствия по ряду наименований, но и получения информации о новых образцах оружия и промышленного оборудования. Исследовавший этот вопрос Б. В. Соколов сделал вывод, что «без западных поставок Советский Союз не только не смог бы выиграть Великую Отечественную войну, но даже… противостоять германскому вторжению, не будучи в состоянии произвести достаточное количество вооружений и боевой техники и обеспечить ее горючим и боеприпасами».