* * *

Ярко расписанные носилки, стоявшие во дворе поместья Акомы, подтверждали: Барули из Кеотары прибыл и ожидает властительницу. Мара постаралась сдержать раздражение. Она только что отпустила носильщиков и охрану, вернувшись домой после посещения улья чо-джайнов, молодая королева которого подарила ей удивительные бальзамы для исцеления раненого плеча. Но необходимо было наконец лично приветствовать гостя, прежде чем опять рассыпаться в извинениях за очередную «вынужденную» отлучку. Иначе она рисковала оскорбить Кеотару, а ведь вполне можно было предположить, что именно в расчете на такой ход событий властитель Минванаби и подослал в Акому смазливого сынка своего послушного вассала.

У входа в комнату Мары ее поджидала Миса, вооруженная расческой и щеткой; через руку у нее было перекинуто богато расшитое верхнее платье. От яркой пестроты этого наряда у Мары зарябило в глазах. Угадывая во всем направляющую руку вездесущей Накойи, Мара подчинилась ее воле. Слегка насупившись, она безропотно терпела, пока Миса расчесывала ее волосы, укладывала их тугим узлом и закалывала драгоценными шпильками. Парадное платье скреплялось спереди множеством тонких лент, позволявших скрыть белую повязку на плече. Вкус Накойи внушал Маре сильные спасения, но делать было нечего. Коротким кивком она отпустила Мису и проследовала в парадный зал, где ее первая советница развлекала гостя в отсутствие хозяйки.

Как только Мара появилась перед гостем, юный сын властителя Кеотары вскочил и церемонно поклонился. На нем было дорогое одеяние с пуговицами из сапфиров. Укороченные полы и рукава наряда позволяли ему показать свои руки и ноги в самом выгодном свете.

— Барули, как приятно снова повидаться с тобой!

Мара села на подушки напротив юноши, с изумлением отметив, сколь разительно изменилась его внешность. Он действительно был красив, и многие девушки знатного происхождения были бы польщены и даже растревожены, окажись они предметом внимания такого кавалера. Улыбка гостя из Кеотары почти светилась, а бесспорное обаяние делало его неотразимым. Впору было пожалеть о том, что он родился в знатной семье: такой красавец легко мог бы стать ценной находкой для Круга Зыбкой Жизни и рано отойти от дел, разбогатев за счет подарков, которыми щедро осыпали бы его богатые клиентки за оказание особых услуг.

— Госпожа, я счастлив, что снова вижу тебя. Надеюсь, твоя деловая встреча с соседом прошла успешно?

Мара кивнула, не задумываясь:

— О, там речь шла просто о небольшом долге Джиду покойному властителю Бантокапи: требовалось уточнить некоторые условия. Но теперь все уже улажено.

Искорка интереса промелькнула в глазах юноши. Напомнив себе, что Барули мог оказаться шпионом Минванаби, Мара предпочла увести беседу подальше от щекотливой темы — ее ссоры с Джиду:

— Сегодня очень жарко, и дорога меня утомила. Если хочешь составить мне компанию, я велю слуге принести в сад вино и печенье. — Ей было необходимо на время избавиться от его общества, и она ухватилась за самый простой предлог. — Я приду туда, как только переоденусь в более удобное платье.

Накойя почти незаметно кивнула, одобряя ее тактику. Юный визитер поклонился. Пока слуга провожал его в сад, первая советница Акомы поспешила на хозяйскую половину: на сей раз ее обычная ворчливость уступила место участливой тревоге:

— Ну как, чо-джайны облегчили боль?

— Да. — Мара потеребила ленты своего одеяния. — А теперь, мать моего сердца, не объяснишь ли ты, какое отношение имеет вся эта мишура к нашим замыслам касательно юного Барули?

Глаза Накойи сверкнули дьявольским огнем.

— Ах, Мараанни, тебе придется еще многое узнать о мужчинах. — Крепко ухватив за руку свою госпожу, Накойя повлекла ее за собой в личные покои Мары. — Сегодня ты должна приложить все усилия, чтобы стать настоящей покорительницей мужских сердец. Я выбрала подходящий наряд, который ты наденешь после ванны.

Переступив порог, Накойя подмигнула Маре с видом бывалой заговорщицы. За маленькой складной ширмой слышались звуки льющейся воды: слуги готовили ванну. А на спальной циновке Мары уже были аккуратно разложены немногочисленные части ее воздушного наряда. Скептическим взглядом Мара окинула одежду, выбранную для нее мудрой советницей:

— Накойя, по-моему, тут явно чего-то не хватает. Накойя улыбнулась. Она подготовила для своей хозяйки легкое домашнее платье-накидку, какие обычно носили знатные дамы, отдыхая у себя в покоях. Нагота сама по себе не вызывала порицаний в обществе цурани. Взрослые и дети обоих полов купались вместе. Наиболее удобным купальным костюмом считался маленький клочок ткани вместо набедренной повязки.

Но ни для кого не было тайной: когда дело доходит до ухаживания, человек невольно настраивается на особый лад, и в таком состоянии многие вещи приобретают для него некий скрытый смысл. Это легкое платье, несомненно, должно было воспламенить Барули сильнее, чем предложение (если бы таковое состоялось) поплавать вместе нагишом.

Накойя пробежалась морщинистыми пальцами по прозрачной ткани; ее лицо вдруг приняло озабоченное выражение:

— Чтобы моя маленькая затея удалась, у Барули должны разыграться более пылкие чувства, чем простое желание угодить отцу. Если он распалится желанием, то может решиться на такие поступки, которые в другом настроении ему бы и в голову не пришли. Ты же должна кокетничать с женихом напропалую.

Мара поморщилась:

— Кокетничать? И хихикать по каждому поводу? — Она обернулась, передавая веер одной из служанок, которая пришла забрать ее дорожную одежду.

— Во всяком случае это не повредит. — Накойя подошла к сундуку и вынула из него маленький флакон. Затем начала мурлыкать себе под нос, не обращая внимания на плеск воды в ванне. Это была старинная любовная мелодия, сохранившаяся в памяти няньки со времен далекой юности. Вскоре Мара, завернутая в мягкие полотенца, вышла из-за ширмы. Старушка отослала служанок и нанесла по капле таинственной эссенции из флакона на плечи и запястья, а также и в ложбинку между ее грудей. Затем сняла с Мары все полотенца. Взглянув на ее нагое тело, она с трудом подавила желание разразиться восторженным «кудахтаньем» — так хороша была ее госпожа!

— У тебя прекрасное, здоровое тело, Мараанни. Если бы ты побольше заботилась о грации и изяществе движений, у этого красавчика уже через минуту и мозгов бы не осталось!

Несколько растерявшись от таких речей, Мара повернулась к отражающему стеклу — дорогому подарку вождя клана в день ее свадьбы. Хотя со временем стекло потускнело, все же некий туманный образ возник перед ее взглядом. Рождение ребенка почти не оставило следов на стройной фигуре: не зря же во время беременности она постоянно пользовалась для растирания кожи специальными маслами. Ее груди слегка увеличились по сравнению с годами девичества, но живот остался столь же плоским, каким был раньше: после родов она начала заниматься тенче — древним церемониальным танцем, укрепляющим тело и помогающим сохранить стройность фигуры. Но Мара не находила ничего привлекательного в своих хрупких формах, особенно после того как увидела прелести Теани.