— Неужели это делает нас людьми? — вопросила она свое отражение.

Но оно, как всегда, не ответило.

Вдруг она гневно отбросила одеяло, широкими шагами подошла к дивану, схватила автомат и отперла дверь. Ночью похолодало, на нее налетел порывистый ветер. Приближалась буря. Сегодня она жаждала перемен. Кто-то умрет. Один из них. Или она сама. Не важно. Так продолжаться больше не может!

Сознавая безумие своих мыслей, она все же не остановилась, а устремилась к забору и пошла вдоль него. Миновала огород. Прошла со стороны холма. Потом — мимо земляной насыпи, примыкавшей к дому, ее тюрьме. Ничего. Никого. Где же они? В отчаянии спасались бегством? Загрузились на борт летающей тарелки инопланетян и умчались прочь? Может, равновесие наконец-то сместилось, организмы, отвечающие за разрушение жизни, одержали верх и ходячие мертвецы умерли? Сегодняшней ночью ей как никогда прежде казалось необходимым это выяснить. Ей хотелось заглянуть в какое-нибудь из этих жутких, отвратительных лиц, всмотреться в полужизнь-полусмерть и найти способ помочь им упокоиться. Возможно, именно так следует поступить. Подавить отвращение и послать пулю в лоб, перестрелять их всех одного за другим. Тогда она сможет передвигаться спокойно! Что с того, что нелюдей больше не будет подле дома? Она и сейчас совершенно одна. Абсолютно. Прежний мир отступал куда-то далеко-далеко, как забывается давний сон.

Она миновала то место в заборе, которое ожидало ремонта. Все в порядке. Чинить нечего: это ее нервы расшатались, а не ограда.

Быстрыми шагами она прошла к другой стороне холма, потом снова вернулась в палисадник. Ни одного полумертвеца. Разочарованная, она вышла из круга света, который отбрасывал фонарь, и впилась взглядом в безучастную луну. Внезапно она поддалась иному импульсу: запрокинув голову назад и подставив лицо потустороннему свету, она завыла, словно дикий зверь. Она выла снова и снова, ее вопли смешивались с гулом надвигавшейся бури, и вот голос ее сорвался на визг. Автомат выпал из рук. Ослепленная невыразимым отчаянием, она бездумно, запинающимися шагами бродила по двору; руки прикрывали солнечное сплетение, грудь разрывалась от рыданий и воя. Наткнувшись на забор, она рухнула на землю и скорчилась в позе зародыша, прижавшись спиной к сетке ограды.

Затуманенный безмерной скорбью рассудок не сразу осознал: что-то изменилось. Жгло заднюю часть шеи. По телу разливалось тепло, и сначала сложно было разобрать, что оказалось тому причиной. Но вскоре она поняла. Ее ласкало прикосновение отрадного холода — столь ледяного, что кожа воспринимала его как ожог. Прямо за спиной слышалось дыхание. Влажное. Очнувшийся разум забил тревогу: ведь нужно бояться страшной близости, прикосновений… Но часть ее существа жаждала этого. Она села, прислонилась к забору. Все больше и больше пальцев тянулось к ней. Они ласкали ее, словно возлюбленную, как некогда ласкал ее Гарри. Гнилостный запах для нее благоухал ароматом цветов сирени. Она провела рукой по своему плечу, и одна плоть коснулась другой. Что было мочи хлестал дождь, и ветер унес с собой тоску. Печаль покинула ее впервые за долгое-долгое время.

Нил Гейман — популярный писатель, создавший, среди прочих бестселлеров, роман «Американские боги» («Amerikan Gods»), «Коралина» («Coraline») и «Дети Ананси» («Anansi Воу»), а также многочисленные антологии рассказов и стихов. Кроме того, перу Геймана принадлежат комиксы серии «Песочный человек» («Sandman»). Автор также много сотрудничает с кино и телевидением: написал для ВВС сценарий мини-сериала «Задверье» («Neverwhere»), позднее переделав его в роман, был соавтором сценариев к фильмам «Зеркальная маска» («MirrorMask») и «Беовульф» («Beowulf»), написал английский сценарий к полнометражному мультфильму-анимэ Хаяо Миядзаки «Принцесса Мононоке». По роману Геймана «Звездная пыль» («Stardust») в 2007 г. был снят фильм.

Нил Гейман удостоился большинства, если не всех существующих наград в области научной фантастики, фэнтези и хоррора. В списке его трофеев три премии «Хьюго», две «Небьюлы», Всемирная премия фэнтези, четыре премии Брэма Стокера и одиннадцать премий журнала «Локус».

Рассказ «Горькие зерна» впервые был опубликован в антологии фэнтези на карибские темы «Амулет: истории о заклинании духов» («Mojo: Conjure Stories»). В своем блоге Гейман пишет: «Я подозреваю, что прочитавший этот рассказ недоуменно фыркнет, а потом, через недельку или попозже, поскольку рассказ будет все еще маячить на горизонте его сознания и не давать ему покоя, он вновь вернется к тексту и обнаружит, что рассказ топографически перестроился в совершенно иную историю».

С какой стороны ни посмотри, я был мертв. Да, внутренне я, может, и кричал, и рыдал, и выл, как дикий зверь в ловушке, но это происходило где-то глубоко внутри — там рыдал, и выл, и бился какой-то другой человек, другой я, которому было не дотянуться из этих глубин до моего лица и губ. Так что внешне я лишь пожал плечами, улыбнулся и двинулся дальше. Если бы я мог умереть физически, просто раз — и все, не предпринимая никаких усилий, перейти в мир иной так же легко, как через порог в соседнюю комнату, я бы это сделал. Но я намеревался спать по ночам и просыпаться по утрам, приговоренный к земному существованию и разочарованный тем, что не умер.

Иногда я звонил ей. Ждал один-два гудка, затем вешал трубку.

Тот внутренний я бился и выл так глубоко, что никто и не подозревал о его существовании. Даже я забыл о нем — до того самого дня, когда сел в машину, чтобы сгонять в магазин купить яблок. Но я промчался мимо магазина и покатил дальше, дальше, дальше. Дальше на юго-запад, потому что, двинься я на северо-восток, быстро бы очутился на краю света.

Я ехал по шоссе уже с час, когда у меня зазвонил мобильник. Я опустил стекло и вышвырнул его на шоссе. Интересно, кто его подберет и ответит ли этот кто-то на звонок? Получит в подарок мою жизнь.

Остановившись на заправке, я заодно снял наличные со всех своих карточек. То же повторил и на другой день, и так на каждой заправке, пока карточки не перестали работать.

Первые две ночи я провел прямо в машине.

Только проехав через пол-Теннесси, я осознал, что давно не мылся и так грязен, что готов заплатить за возможность ополоснуться. Взял номер в мотеле, вытянулся в ванне и уснул — пробудился оттого, что вода остыла. Побрился пластиковым мотельным станочком, к которому прилагался и пакетик пены. Потом доплелся до кровати, рухнул и вырубился.

Проснулся в четыре утра и сразу понял: пора в путь.

Спустился в вестибюль.

Перед стойкой мотеля ярился какой-то мужчина — седоватый, лет тридцати, никак не больше, в добротном, но измятом костюме. Он все твердил: «Я заказал такси час назад. Час, понимаете?» — и пристукивал по стойке бумажником в такт словам.

Ночной портье в ответ лишь плечами пожал и уронил:

— Я позвоню еще раз. Но, если машины нет и прислать нечего… — Портье набрал номер, сказал в трубку: — Мотель «Полуночник» беспокоит… Да, я ему уже говорил-Говорил уже.