«Альфред Норман». У этих книг были такие замечательные названия, как, например, «Снятие оков с преступного мира». Подразумевается, что оковы с преступного мира сняли именно большевики. Или «Большевистская великодержавная политика: планы Третьего Интернационала по революционизации мира по аутентичным источникам».

Там Ильин объяснял всем желающим, какие ужасные евреи и славяне населяют большевистскую Россию – раз они допустили ликвидацию монархии и высылку за границу его, Ивана Ильина, и, конечно, что фюрер должен вбить их в землю, раз и навсегда показать всем, что с такими негодяями полагается делать.

Если бы у нас Ильина издавали и читали одни только монархисты, черносотенцы и фашисты – это было бы еще полбеды. Но около двух лет назад я присутствовал на Шаламовских чтениях. Там выступал Михаил Рыклин, с которым у нас завязалась небольшая полемика на тему большевиков, которые-де, по Рыклину, стали травить политзаключенных с помощью уголовников и вообще всячески поощряли уголовный мир и создали-де гигантскую уголовную субкультуру (хотя на самом деле уголовная субкультура намного большего масштаба существовала в царской России).

Когда я ему стал задавать вопросы по этой теме, он искусно подменил термин и обезоружил меня, сказав, что не было другого такого режима, которому бы уголовники были социально близки. Но откуда он вообще взял эту «социальную близость»? Он исходил из того, что это – «общеизвестный факт». Но в Советском Союзе всё решалось либо государственными органами, либо органами партийными. Итак, каким документом какого государственного или партийного органа (Совнаркома, Малого Совнаркома, Верховного Совета, ЦК, Политбюро, Оргбюро) уголовники были провозглашены «социально близкими»? Такого документа нет. Откуда же Рыклин это взял? Он это взял от Солженицина. А Солженицын это взял – через третьи руки – от белых эмигрантов. А откуда это взяли белые эмигранты? Оказывается, это придумал Ильин".

Вместе с тем сам Ильин писал: «Что сделал Гитлер? Он остановил процесс большевизации в Германии и оказал этим величайшую услугу всей Европе».

И медаль с изображением этого фашиста мне вручили за опубликованный рассказ "Письма войны", в которых говорится о борьбе советского народа с фашистами. Я повествую о том, как в одном из писем с фронта своей жене мой отец писал: «мысли плывут вереницей, в памяти всплывают счастливые и несчастливые страницы прожитой жизни. Отсюда берётся и тоска по родимому Крыму и по всем близким, родным сердцу людям, где на первом плане ты и дети. Воображение часто рисует и картины будущей снова счастливой жизни с вами. Но всегда призрак бессмысленной человеческой бойни, затеянной этим чудовищем, гидрой, извергом Гитлером, заслоняет эти мечты», а в другом письме оптимистично заявлял: «Скоро, скоро мы вернёмся в Крым. Немец бежит по стопам Наполеона. Я так рад, что всё, что я говорил, сбывается и маловеры видят, что я был и буду прав».

А Ильин прожил, философствуя за рубежом нашей страны, до 1954 года, но и после окончания Великой Отечественной войны, после Нюрнбергского трибунала в своей статье «О фашизме» он критикует лишь «ошибки» немецкого фашизма, его враждебность к религии (и очень мягко – расизм, «холокост» же не упоминает совсем), и подчеркнуто восхваляет новые фашистские режимы на Пиренейском полуострове (И. А. Ильин: Pro et contra. Стр. 505–507) Например Ильин пишет в своей статье: «Фашизм есть явление сложное, многостороннее и, исторически говоря, далеко еще не изжитое. В нем есть здоровое и больное, старое и новое, государственно-охранительное и разрушительное… Величайшей ошибкой фашизма было возрождение идолопоклонического цезарицма. Цезаризм есть противоположность монархизма. Цезаризм безбожен, безответственен, деспотичен, он презирает свободу, право, законность, правосудие и личные права людей; он демагогичен, террористичен, горделив; он жаждит лести, «славы» и поклонения, он видит в народе чернь и разжигает ее страсти; он аморален, воинствен и жесток. Он компрометирует начало авторитарности и единовластия, ибо правление его преследует цели не государственные, и не национальные, а личные.

Франко и Селазар поняли это и старались избежать указанных ошибок. Они не называют своего режима "фашистским".

Будем надеяться, что и русские патриоты продумают ошибки фашизма и национал-социализма до конца и не повторят их».

Между тем как, вынеся обвинительный приговор главным нацистским преступникам, Международный военный трибунал признал агрессию тягчайшим преступлением международного характера. И я считаю, что вручение медали имени фашиста Ильина за антифашистский рассказ является настоящим оскорблением памяти миллионов погибших от рук фашистских захватчиков, оскорблением и мне, сыну участника борьбы с фашизмом. Я понимаю, что организаторы торжественного мероприятия вручения наград победителям многих конкурсов могли не знать истинной сущности философа Ильина, но разве незнание может служить оправданием?

Сетевой литературно-исторический ж. «Великороссъ», 04.05.2017

Социальная сеть для зрелых людей MAXPARK, 11.05.2017

«Горькая награда или ещё раз о фашизме»

Отчёт перечёркнут

15 ноября в медиацентре «Российской газеты» состоялась пресс-конференция Министра образования и науки Российской Федерации О. Ю. Васильевой на тему: «Приоритетные проекты Минобрнауки России: итоги 2017 года».

В 9:30 в фойе кинозала начали собираться приглашённые журналисты, пить предлагаемые кофе или чай с печенюшками, просматривать программу конференции и выложенные последние номера журнала «Родина», в том числе Специальный выпуск к 100-летию Великой Российской революции с броским заголовком «Публикуется впервые», в котором наряду с другими антисоветскими материалами помещена большая статья, как пишется в этом номере, «самого оспариваемого историка России, тоже совершившего революцию – в оценке событий 1917 года» Бориса Миронова «Оцифрованная революция».

В ней автор рассказывает, как он опроверг тезисы Маркса и Ленина в вопросе об «абсолютном и относительном обнищании пролетариата при капитализме», что и создало революционную ситуацию. Опроверг и тезисы об обнищании крестьянства говоря:

«Во всех учебниках упоминается, что крестьяне имели долги по налогам, так называемые недоимки. Их суммы непрерывно росли, из чего делался однозначный вывод: люди нищают… В действительности, было ровно наоборот: крестьяне, как правило, могли погасить задолженность, однако не делали этого сознательно. Зачем платить, если случится очередной юбилей в царской семье или на трон взойдёт наследник, тут же проведут налоговую амнистию, недоимки спишут, долги простят?.. При этом государство не могло объективно оценить материальное положение людей, подоходный налог отсутствовал, чиновничий аппарат не следил за доходами конкретных лиц и целых общин. Этим успешно пользовался народ, давил на слезу, плакался, рассказывая о бедности. Подобные жалобные песни звучали на протяжении веков, общественность и правящий класс слушали их и принимали за чистую монету. Император из сочувствия и для поднятия престижа прощал долги».

Вот ведь как оказывается. По Борису Миронову выходит, что Маркс, Ленин, вся тогдашняя общественность, передовые писатели семнадцатого, восемнадцатого и