Спустя несколько часов, когда он ужинал у себя в клубе, его позвали к телефону. Звонил Блаунт.

– Это насчет книги, что вы мне оставили. Наши эксперты говорят, что буква «А» – составная. Левая часть немного иная по очертанию, более твердо написана. А внизу небольшое утолщение, так должно быть, когда пишут «J», начиная сверху и делая внизу завиток. Когда же пишут заглавное «А» такой конфигурации, то начинают снизу слева, потом сверху проводят правую палочку, и…

– Ладно. Тут я вас обошел. Как насчет другого источника яда? Вы успели выяснить это?

– Да. По меньшей мере четверо подозреваемых имели доступ к цианидам.

– Вот это да! Тут я попал в цель!.. Но это слишком много, Блаунт.

– Биллсон пользовался цианидом для обработки фотографий. У мистера Лейка и мистера Фортескью есть, вернее, были капсулы с ядом. Миссис Лейк могла взять капсулу у мужа. Биллсон выписывал яд обычным путем, мы сейчас проверяем количество, которое он получил от аптекаря, и то, что у него осталось. Мистер Лейк и мистер Фортескью обзавелись своими капсулами частным путем, осенью 1940 года. Тогда все боялись вторжения. Они оба считали, что немцы занесли их в свои «черные списки», и хотели быть готовыми ко всему.

– Но говорят, что сейчас у них этих капсул нет?

– Мистер Фортескью утверждает, что в День победы над Германией… э-э-э… выбросил содержимое, устроив для одного себя торжественную церемонию. Мистер Лейк – я заезжал к нему – хранил свою капсулу в тщательно запертом ящике. По крайней мере он так считал. Когда я открыл ящик ключом, который он мне дал, капсулы там не было. Миссис Лейк самым решительным образом отрицает, что знала о капсуле, и ничего не может сказать по поводу ее исчезновения. Вот так. А теперь расскажите-ка, что за мысль вам пришла в голову.

– Минуточку. Все они говорили об этом спокойно? Без всяких эмоций?

– Да. Д-да… Пожалуй, миссис Лейк нервничала немножко – она была у мужа, когда я задал ему этот вопрос. Ничего похожего на стремление уклониться от ответа или что-то скрыть.

– Лейк и Фортескью знали о том, что и один, и другой обзавелись капсулой с цианистым калием?

– Да.

– У Фортескью не было другой возможности получить яд? Он, наверное, тоже пользуется цианистым калием для обработки фотографий?

– Говорит, что нет. Мы, конечно, проверим.

– Понимаете, Блаунт: то, что он не умолчал о капсуле, – это один – ноль в его пользу. Во всяком случае, это касается фотографий серии КВ. Вряд ли ему понадобилось бы добывать капсулу с ядом, будь он нацистским агентом.

– Да, согласен. Если бы немцы оккупировали Великобританию, она была бы ему не нужна. Но она могла понадобиться, если бы до него добралась британская контрразведка.

– Если так, зачем ему было избавляться от нее в День победы? Она могла бы ему еще ой как пригодиться.

– Безусловно. Но сейчас ему было бы выгодно предъявить ее нам – если она еще у него. Однако хочу подчеркнуть: то, что у Харки была капсула, и то, что он якобы уничтожил ее, свидетельствует в его пользу, когда мы рассматриваем ситуацию с фотографиями, и против него, когда речь идет о смерти Ниты Принс.

В телефоне некоторое время что-то булькало и шуршало.

– Но, дорогой мой, это же значит: капсула Кеннингтона, по вашему мнению, не была причиной ее смерти? Это же абсолютно…

– Кстати, коли уж речь зашла о Кеннингтоне. Он в самом деле владел средством быстрого самоубийства для своей разведывательной работы в Германии?

– Да, – кисло подтвердил Блаунт. – Сейчас текут такие реки цианида, что можно кораблики по ним пускать. Он сам сказал, что в свое время у него была такая капсула, но он сдал ее перед отъездом из Германии. Я, естественно, провожу проверку. Министерство обороны сделало для меня запрос.

– Насколько я представляю себе, три эти капсулы растворяются?

– Точно так.

– А как насчет Сквайерса и Ингла? У них нигде не завалялась пинта-другая яда?

– Они утверждают, что нет, – бесстрастно ответил Блаунт.

– Не очень убедительно. Теперь вы, наверное, будете обходить все аптеки? Смотрите не пропустите какую-нибудь… Ладно, Блаунт, хочу попросить вас об одолжении.

– Что я еще должен сделать? – В голосе Блаунта прозвучало подозрение.

– Найдите еще яду.

Телефон снова заклокотал как помешанный. Найджел отвел трубку от уха. Когда Блаунт облегчил душу, Найджел сказал:

– Мне кажется, неплохо было бы получить ордер на обыск и осмотреть вещи наших подозреваемых: не найдется ли у них капсулы с ядом, которая будет как две капли воды похожа на ту, что Кеннингтон отнял у Штульца.

Телефон зловеще затих. Найджел почти физически ощущал, как Блаунт борется со своими эмоциями. В конце концов суперинтендант суровым, но сдержанным тоном спросил:

– С кого я должен начать это… эту ловлю журавля в небе?

– О, начните с супругов Лейк. Или с Чарльза Кеннингтона.

– Вам известно, что Кеннингтон переехал к Лейкам?

– Неужели? Так-так-так. Я приглашу его завтра на ленч, а у вас будет свободное поле для действий.

– А теперь… э-э-э… касательно этой пустячной формальности… ордера на обыск. Может, вы будете так любезны и объясните мне, на каком основании я должен просить его? – с глубочайшей язвительностью изрек Блаунт.

– У меня на столе ужин стынет. Ну ладно, черт с ним! Значит, так, Блаунт…

И Найджел изложил суперинтенданту идею, которая посетила его на квартире Ниты, давая ответ на вопрос, зачем убийце понадобилось уносить с собой из директорского кабинета «штульцевскую штучку» и как ему это удалось.

В одиннадцать утра следующего дня, в воскресенье, Найджел Стрейнджуэйз ехал в автобусе, направляясь в Риджент-парк в гости к Лейкам. Накануне вечером он заручился согласием майора Кеннингтона на ленч. Но прежде чем беседовать с ним, нужно было прояснить кое-что у Джимми и Алисы Лейк. А о некоторых вещах, о которых он не мог у них спрашивать, он надеялся узнать без их помощи. Найджел считал, что ему известны личность убийцы Ниты Принс, мотив и метод преступления. Но у него не было доказательств, и он не видел способа добыть их иначе, чем вызвать убийцу на какой-нибудь необдуманный поступок. Расспросы Блаунта об альтернативном источнике яда могли помочь в этом отношении – или не помочь… В сущности, все зависело от нервной системы преступника. Этому человеку до последнего времени удавалось на редкость искусно не проявлять себя и вообще почти ничего не предпринимать, чтобы сбить полицию со следа, а тем самым избегать самой большой ошибки – привлечь к себе внимание… Поддастся ли этот человек на провокацию, решится ли действовать под воздействием расспросов Блаунта, из которых легко было заключить, что полиция близка к раскрытию метода убийства?