— Прошу... Старпом, принесите в кубрик документы. Спустимся, лейтенант...

Они оказались в кубрике у длинного стола. Старпом Жора подал капитану судовой журнал и вложенные в него бумаги. Лейтенант стал смотреть список.

— Вас не затруднит представить мне членов экипажа и пассажиров?

— Старпом, пригласите...

Один за другим стали появляться обитатели «Кречета».

— Вот, прошу... Старпом, боцман, матросы... мои сын и племянник... Еще один матрос на руле...

— А... простите, этот... господин... — Офицер недоуменно смотрел на Гошу, который смущенно держался за штанину дядюшки Юферса.

— А! — снисходительно улыбнулся капитан, довольный, что может отвлечь лейтенанта от вопроса о девочке. — Это корабельный гном Георгий Лангустович Ныряйло. На многих парусниках обитают корабельные гномы. Вы разве не слышали об этом, лейтенант?

— Гм... слышал, но... никогда не встречал. И, признаться... относил это к области легенд... Однако я не вижу господина... э... Ныряйло в судовой роли.

Капитан столь же снисходительно улыбнулся снова.

— Это и не требуется. Корабельные гномы принадлежат не к человеческому, а к своему, особому, племени и потому в документы, касаемые людей, включению не подлежат. На то есть особая инструкция.

— Гм... — Лейтенант неожиданно штатским жестом сдвинул на лоб фуражку и почесал затылок.

— И к тому же вы ведь ищете девочку, — вмешался старпом Жора. — А наш Гоша явно не девочка и, клянусь дедушкой Анастасом, никогда девочкой не был...

— Да, вы правы, — с облегчением согласился офицер. И оглянулся на открытую дверь, в которой маячили его помощники. — Ну, что?

— Все в порядке, командир...

— Здесь тоже все в порядке. — Лейтенант вернул бумаги капитану и снова поднес пальцы к козырьку.

Все вернулись на палубу.

— А какая цель вашего плавания, капитан? — спросил офицер уже у трапа. — Прогулочный рейс?

— Если бы... Перегон! И мы должны уложиться в сжатые сроки. Нельзя сказать, чтобы встреча с вами этому способствовала, несмотря на приятное знакомство...

— Еще раз прошу прощения. Что поделаешь, если девчонка с ветром в голове поставила на уши все службы Северного побережья. Надрать бы уши как следует...

Они снова обменялись рукопожатием, и лейтенант взбежал на катер.

Отдали концы, катер, осторожно стуча мотором, отошел. Потом врубил скорость и помчался прочь, салютнув на прощание флагом, хотя устав этого не требовал. Охохито тоже приспустил и снова вздернул на ахтер-штаге флаг яхт-клуба.

Паганель, сидя в привычном убежище, бормотал в телефон:

— Шеф... Едва не попались таможенной страже. Из-за девчонки... О сокровище новых сведений нет... Ну, шеф, что я сделаю, если нет? Не могу же я их сам закопать где-нибудь... Почему дурак? Я, рискуя жизнью, делаю все возможное, чтобы... Хорошо, буду проявлять инициативу... До связи, шеф...

Он вышел из-за дверцы и тут же испугался, увидев подходившего Макарони. Тот подозрительно спросил:

— Паганель, у тебя что, расстройство кишечника? Ты не вылазишь из этого уютного места.

— Да. Что-то не того... Наверно, из-за фасоли...

— Глотни соленой водицы. Говорят, помогает...

— Нехорошо смеяться над больным товарищем, Макарони, — назидательно сказал Паганель. — Ох, нехорошо.

Это дурная примета, Макарони. Как бы не скрутило тебя самого...

Макарони незаметно сцепил пальцы и сплюнул через плечо...

На камбузе Гоша осторожно постучал по горбатому сундучку. Опять пошептал, покрутил пальцами и осторожно поднял крышку. Ника выскочила наружу, словно выброшенная пружиной. Встала, помотала головой. Оглядела всех, будто не узнавая. Потом засмеялась.

Засмеялись и все, кто здесь был: ребята, дядюшка Юферс, Гоша.

— Ну, как там? — спросил Максим. — Тебе не казалось, что ты превратилась в кубик?

— Вовсе нет! Даже и не тесно, уютно... Я дремала. Только не могу понять, долго ли... А катер ушел?

— Слава богу... — сказал дядюшка Юферс. — А у меня теперь есть еще одна приключенческая история для моей книжки...

Сейчас можно было никому ни от кого не прятаться!

Гоша нежился на солнышке на крыше рубки. Ника, Максим и Владик устроились неподалеку и обменивались впечатлениями. Поглядывали, как Охохито продолжает любовно очищать замшелый ствол карронады.

— Охохито, а эти дядьки из патруля ничего не сказали про пушку? — спросил Владик.

— А что они могли сказать, мучачо?

— Ну, могли ведь придраться! Все же огнестрельное оружие. Или вдруг решили бы, что краденая ценность из музея...

— Они не обратили внимания. Все мысли их были о какой-то там беспризорной мучаче, улизнувшей из дома... — Охохито подмигнул Нике.

— Лучше бы искали настоящих беспризорников, — хмуро заметила Ника. — И помогали бы им найти крышу над головой. А то вон их сколько по всей стране. Каждый день по телевидению показывают.

— Говорят, есть программа помощи беспризорным ребятам, — заметил Владик.

— Программа есть, а помощи нет... — сказал Максим. — По двум причинам.

— По каким? — оживилась Ника.

— Во-первых, чиновники деньги разворовывают. Знаете, сколько денег выделяется? Никакому капитану Румбу не снилось! И зачем их отдавать беспризорным? Лучше себе дачи построить... А беспризорники только рады...

— Почему? — удивился Владик.

— Потому что вольная жизнь им вполне по душе. Сами себе хозяева. Траншей и подвалов для жизни много. В школу ходить не надо. На еду всегда можно подзаработать или украсть. И полная романтика...

— Откуда ты знаешь? — недовольно сказала Ника.

— Как говорится, из первых рук. В прошлом году сам два месяца беспризорничал.

— Ты?! — в два голоса изумились Ника и Владик.

— Я... Надоело с предками выяснять отношения, махнул на вокзал, там сдружился с одной компанией. Вполне нормальные пацаны, только малость дремучие, некоторые даже читать не умеют. Зато свобода и приключения. Особенно пока тепло...

— А... потом? — осторожно спросила Ника.

— Потом... — Максим лег на спину и стал смотреть в небо. — Однажды сижу на бульваре и вижу: идет моряк в форме капитана дальнего плавания... Я будто очнулся. Говорю себе: «Как же так? Ты же хотел...» Ну, и было возвращение блудного сына... Мамочка в слезы, папочка, конечно, сперва за ремень, потом одумался... Ну и все по новой: лицей, науки, «приличное общество»... Тех ребят, правда, иногда навещал, еду носил и деньги...

— Ну и биография у тебя... — выдохнула Ника.