– Я рекомендую Скотта Лассара, первого помощника окружного прокурора, – ответил Харцлер. – Но сейчас он вряд ли может посвятить этому делу все свое время.

– Ну что ж, – сказал Гарленд. – Вы не могли бы никому ничего не говорить, а просто позвонить Лассару и выяснить, возьмется ли он за наше дело? – спросил Гарленд.

Харцлер дозвонился до Лассара после десяти вечера, когда тот расположился на отдых в своей гостиной с беспроводным телефоном под рукой. Сам Харцлер был в президентском номере отеля в Оклахома-Сити, где жил временно.

– Скотт, мне тут позвонили из Министерства юстиции. Им нужен человек для ведения сложного дела о финансовых нарушениях. Я подумал о тебе. Интересуешься?

Лассар не знал, о каком деле говорит Харцлер и где проводится расследование. Но он не задумываясь ответил:

– Очень даже интересуюсь.

Остановив машину у дешевого отеля, Уайтекер вышел и застегнул на все пуговицы пиджак легкого двубортного костюма. Дорога из Моуиквы по шоссе 51 заняла чуть больше часа, времени в запасе было много. Посмотрев на часы, он увидел, что еще нет шести. Может, он приехал слишком рано.

Несколько дней он мучился от желания поделиться с кем-нибудь переполнявшими его секретами. Уайтекер знал, что раскрывать эти секреты нельзя, и сопротивлялся своему желанию изо всех сил. Вконец измотанный, он решил излить душу.

Уайтекер пересек вестибюль и направился в комнату, снятую для тайной встречи. За последние годы он привык все делать втайне и ходить крадучись. Это стало едва ли не второй его натурой. Подойдя к нужной комнате, Уайтекер постучал. Ему ответил молодой голос.

– Марк? – спросил молодой человек, протягивая ему руку. – Приветствую. Рон Хенкофф. Рад познакомиться.

Уайтекер улыбнулся. Хенкофф, репортер журнала «Форчун», выглядел точно так, как представлял Уайтекер. Он знал, что «Форчун» пользуется доверием Уоррена Баффета, – об этом ему говорил Говард. И «Форчун» обещал ему позволить рассказать о деле АДМ со своей точки зрения, своими словами. Это был случай обратиться ко всему Декейтеру – да что там к Декейтеру, ко всему миру! После этого все поймут, почему он сделал такой выбор, и признают, что он поступил правильно.

Хенкофф пригласил Уайтекера в соседнюю комнату, где ждал фотограф Крис Сэндерс. Жалюзи были закрыты. По стенам в качестве фона развесили простыни. Уайтекер принимал задумчивый вид всякий раз, когда Сэндерс делал очередной кадр. Он знал, что одна из этих фотографий украсит обложку журнала.

Съемка закончилась. Уайтекер вернулся к Хенкоффу и сел за стол. Несколько часов он отвечал на вопросы журналиста, излагал свой взгляд на проводившееся расследование, рассказывал о том, какую роль играли в сговоре о ценах Уилсон и Мик Андреас, как проходили переговоры с «Киова хакко» и «Адзиномото», как он сошелся с Шепардом, как делал аудиозаписи.

Они расстались около полуночи. Уайтекер предал гласности множество секретов «Битвы за урожай».{280}

Покупка дома во Франклине протекала гладко. Уайтекер сообщил Герт Бораски, что найти ссуду под покупку ему поможет один из его партнеров. Он сказал и то, что два года работает осведомителем ФБР, но просил не говорить об этом никому, потому что это секрет.

Бораски потребовала подтверждения кредитоспособности Уайтекера. Вскоре она получила письмо, отправленное 26 июля из Нью-Йорка неким Джозефом Каяццо. Каяццо писал, что он адвокат, представляющий кредитора, который согласился предоставить Уайтекеру ссуду на покупку дома в размере девятисот тридцати тысяч долларов.

На вид все было в порядке. Единственное, что показалось Бораски странным, – ни Каяццо, ни Уайтекер не сообщили ей имя этого щедрого кредитора. Но это, в конце концов, было несущественно.{281}

Больше всего Уайтекера интересовало, что говорят о нем в АДМ. Услышав сплетню о себе, он тут же начинал горячо ее оспаривать. Джинджер уговаривала его прекратить названивать коллегам и собирать слухи о самом себе. Иногда он, казалось, соглашался с ней – и снова бежал к телефону, и все начиналось сначала.

В июле Уайтекер навестил своих родных в Огайо и, позвонив оттуда в АДМ бухгалтеру Лу Рочелли, спросил его, что нового в компании.

– Тут и правда случилась одна штука, которая тебя заинтересует, – ответил Рочелли.{282}

Сию же минуту Уайтекер позвонил Шепарду.

– АДМ старается подорвать мою репутацию! – жаловался он. – Это недопустимо!

Он услышал, объяснил Уайтекер, что Мик Андреас поручил ревизорам проверить его финансовые отчеты, надеясь найти в них какие-либо нарушения.

– Мик сказал ревизорам, что, если они ничего не найдут, пусть придумают сами!

– Марк, – произнес Шепард успокаивающе, – мы же говорили вам, что следует ожидать чего-нибудь подобного.

Но, вопреки усилиям Шепарда, Уайтекер не желал успокаиваться. Происходящее ему не нравилось. Абсолютно.{283}

Весь июль таинственный «Лэмет Вов» бомбардировал письмами и факсами директоров и служащих АДМ – и на работе, и дома. От Марка Шевирона требовали, чтобы он рассказал правлению все, что ему известно. Старшему пилоту компании велели признаться в незаконных полетах. Копии анонимок посылались Обри Дэниелу, которого эти «угрозы», по его словам, «уже достали».{284}

30 июля в совет директоров пришло новое послание, куда агрессивнее прежних. В нем требовали уволить Дуэйна и Мика Андреасов, Терри Уилсона и Барри Кокса, назначить главой компании Джо Хейла, входившего в совет директоров, а его заместителем – Уайтекера.

«Мы советуем предпринять шаги в правильном направлении,

– говорилось в послании, –

иначе мы через две недели распространим на улицах города брошюру, которая откроет людям все установленные нами факты и погубит не одну блестящую карьеру».

У Брайана Малруни не было сомнений в позиции адвокатов из «Уильямс и Конноли». Они сражались за компанию АДМ, а значит, за семейство Андреас. Но Малруни возглавлял чрезвычайный комитет совета директоров, которого не существовало в момент приглашения фирмы «Уильямс и Конноли». А что, если комитету придется принимать меры, ущемляющие интересы Андреасов? Есть ли надежда, что нанятые ими адвокаты сохранят объективность и в этой ситуации?{285}

Малруни позвонил сопредседателю Джону Дэниелсу.

– Меня заботит вот что, – сказал он. – Может случиться, что мы окажемся по разные стороны фронта с «Уильямс и Конноли». Нам нужен независимый юрист.