Он поморщился, но продолжил рассказывать:

— Наши предположения оказались верны. За всем стоит принцесса Зора, — прошептал он, указывая в сторону второй пленной женщины. — Не зря Рамилия её подозревала. Оказалось, что она после разыгранной смерти, бежала в Уран, где её приютил дед и даже выдал замуж за Шира Тара, видимо, с целью захвата власти в Салии. И, как я догадываюсь, они начали попытки убить тебя и Лареля, чтобы возвести на трон принцессу и её муженька. Действовали с помощью того странного яда.

Но Ларель заподозрил причастность Зоры или Зинара к покушениям. Может, из-за нападения охранника крепости, где содержалась принцесса, а, может, что вероятнее, слышал о яде Урана. Да хоть от той же жены. Я так понял, он начал допрашивать эту семейку по очереди. Тары испугались, решили залечь на дно. А тут как раз ты подросла, и они, видимо, поняли, что могут взойти на трон мирно. Вот только ты обоих мужей прикончила, а потом ещё и их одного за другим начала травить. Прибавились сплетни о твоём проклятье, они снова залегли на дно. А принцессе это не понравилось.

И дальше она действовала в одиночку, чисто из женской мести, потому что ты, по её мнению, заняла её законное место на троне, да ещё и обзавелась союзниками среди влиятельных кланов Салии, которые буквально стали душить Таров, творивших при Лареле черт знает что.

Народ тебя боится, род Таров трепещет и лишний раз старается не связываться. Ты не выходишь из замка и Зоре до тебя никак не добраться. В общем, она засылает к тебе темную лошадку, — Никандр кивнул на Ревен.

Ламия, продолжая обнимать себя, сжала руки на предплечьях, причиняя боль и словно этим пытаясь справиться с гневом от вида убийцы Рамилии.

— Она обученная наемница Урана с отличной подготовкой. Её годами учили убивать и скрываться, поэтому вы её так долго не могли найти. Осторожная, хитрая. Да плюс ко всему не слабая физически. Её десятеро мужчин ловили, когда она пыталась сбежать. Поэтому я даже не удивлён, что она кошек Рамилии уложила… Пока ничего не говорила. С тех пор, как взяли, молчит, глаз не опускает и, судя по всему, не раскаивается… Если Зинар подсылал подобных людей убивать вас с Ларелем, то ничего удивительного, что они не заговорили.

— А Вар сможет её разговорить? — спросила Ламия.

— Попытается по крайней мере, — пожал плечами Никандр.

— Я хочу узнать кого они убили… И о детях, — заявила она. Муж согласно кивнул.

— И почему убивали мужчин, а не меня?

— А это нам уже Зора рассказала, — ответил Никандр. — Оказалось, что она тебя боится. Как и многие в Салии, считает Ведьмой и не хочет возмездия за твою смерть.

— А убивать моих родных не побоялась? — прошипела с ненавистью Ламия.

— Как ты правильно сказала, она пыталась пародировать проклятье, чтобы «Ведьма Ламия ничего не заподозрила», — процитировал Никандр.

Тем временем возня в подвале завершилась. Вар запер заговорщиков в одном из помещений, а Ревен зашвырнул в другое, в которое зашёл и сам. Никандр, Ламия и ещё несколько мужчин последовали за ними.

— Муж её утверждает, что ни о чём не знал до сегодняшнего дня. Когда же окровавленная Ревен явилась к ним на порог, Зора ему призналась. Тары тут же, посовещавшись, решили, что рано или поздно их прошлые покушения на тебя и короля всплывут, испугались. Да и я им, видимо, давно глаза мозолил. Одно дело — ты одна, запертая в замке. Другое дело — я, король Шерана, который уже практически обосновался в столице и сует везде свой нос, — Никандр поморщился, не скрывая того, что знать Салии к нему присматривается, но Ламия на это даже внимания не обратила. — Я уже давно чувствовал, что поперек горла им встал. Сначала подарки мне таскали, а потом стали подталкивать, чтобы я решения за тебя принимал. Видимо, надеялись, что как только ошибусь и позарюсь на трон Салии, ты сама со мной разделаешься.

В общем, вчера, когда я неожиданно приехал, да ещё и сына с собой привез, а по улицам стали шнырять патрульные, выспрашивая о Ревен, они решили действовать на опережение — пришли меня травить. Ревен же попробовали отправить в Уран, но её кто-то из купцов заметил, когда проезжал мимо, поднял ор. За ней прохожие кинулись, патрульные, мы с Варом недалеко проезжали, пустили за ней вооруженных всадников и то с трудом поймали, — покачал он головой. — Изворотливая змея.

— Крыса, — прошептала Ламия с ненавистью. Никандр посмотрел на неё и погладил поддерживающе по спине, глядя вместе с ней на то, как Вар рычит на женщину, обжигает её раскаленной кочергой, режет кожу, но она продолжает молчать, опустив взгляд в пол.

— Да, верно. Ты, видимо, недостаточно впечатлилась смертью незнакомого мужика у стены замка. Зора разгневалась, и Ревен попыталась нас свести, чтобы тебе было больнее из-за моей смерти.

— О том, что ты мне понравился сразу, знали практически все в замке, — призналась Ламия, и Никандр удивлённо на неё посмотрел, но пояснять она не стала.

— Потом родился Ратор. И она переключилась на него, потому что меня они с Зорой тоже посчитали опасным: сную везде, контролю не поддаюсь. Яд единственный из всех их жертв не проглотил, поднял суету, не подчинился совету Ревен не ходить в склеп за тобой… То ли дело беззащитный ребёнок. Но Ревен осторожничала, чтобы её не поймали, поэтому медлила с новыми нападениями.

— Что случилось в башне? — спросила Ламия и у неё дыхание перехватило от воспоминания в каких ужасных муках умерла Рамилия.

— Не знаю, — покачал головой Никандр. — Что-то пошло не так, но что именно… — он пожал плечами.

Ламия неожиданно вышла вперёд, глянув в сторону Вара. Тот поклонился и отошёл от измученной пытками женщины, которая на удивление ещё оставалась в сознании, но так и не заговорила. Мужчины в комнате стали переглядываться, недоумевая, что происходит. Никандр тут же кивнул им на выход, и те нерешительно попятились. Заметив перемену в комнате и выходящих людей, Ревен подняла взгляд на стоящую перед ней Ламию. И, конечно, несмотря на платье и вуаль, тут же её узнала.

Их взгляды встретились и у Никандра возникло чувство, будто он уже видел подобное… например, когда Ламия начинала дрессировку волков и встречалась взглядами с Сердцем.

Гляделки женщин продолжались долго, Вар вопросительно смотрел на Никандра, тот через некоторое время подошёл ближе и тронул Ламию за руку, но та так и не отвела взгляда. Первой это сделала Ревен. И только тогда королева вновь пошевелилась, опуская руки, которыми себя обнимала.

— Ты пыталась убить моего сына? — спросила она тихо. Ревен молчала, переводя взгляд из угла в угол. — Говори! — прикрикнула Ламия.

— Д-да, — словно нехотя призналась предательница.

— Сколько раз?

— Д-дважды. В подземелье и в башне.

Ламия сжала руки в кулаки.

— Почему ты убила Рамилию? Она не мужчина.

Ревен поджала губы.

— Она… она заметила, как я пыталась дать принцу яд… Откинула меня, бросилась промывать ему рот. И тогда я её ударила.