Nash represents man in the mass,

Made up of wrong and right;

Sometimes a knave, sometimes an ass,

Now blunt, and now polite.

The picture, plac’d the busts between,

Adds to the thought much strength,

Wisdom and Wit are little seen,

But Folly’s at full length.

To Philotimus

Philotimus, if you’d approve

Yourself a faithful lover,

You must no more my anger move,

But in the mildest terms of love

Your passion still discover.

Though born to rule you must submit

To my commands with awe;

Nor think your sex can you acquit,

For Cupid’s empire won’t admit,

Nor own a salique law.

To Damon

Cease, Damon, cease, I’ll hear no more;

Your fulsome flattery give o’er;

I scorn this mean fallacious art

By which you’d steal, not win, my heart:

In me it never can compassion move,

And sooner will aversion raise than love.

If you to love would me incline,

Assert the man, forbear to whine;

Let time and plain sincerity

And faithful love your pleaders be;

For trust me, Damon, if those fail,

These servile wheedling tricks will ne’er prevail.

From Epistle to Mrs. Anne Griffiths

…But should some snarling critic chance to view

These undigested lays designed for you,

The surly blade, methinks, would storm and fume:

“How dares this silly woman thus presume,

In her crude, injudicious lines, to name

Those ancient poets of immortal fame?

The women now, forsooth, are authors grown,

And write such stuff our sex would blush to own!”

That I am dull is what I own and know;

But why I mayn’t be privileged to show

That dullness to a private friend or two

(As to the world male writers often do),

I can’t conceive. Dullness alone’s my fault,

Guiltless of impious jest, or obscene thought!

None e’er can say that I have loosely writ,

Nor would at that dear rate be thought a wit.

Fair modesty was once our sex’s pride,

But some have thrown that bashful grace aside:

The Behns, the Manleys, head this motley train,

Politely lewd and wittily profane;

Their wit, their fluent style (which all must own)

Can never for their levity atone.

But Heaven still, its goodness to denote,

For every poison gives an antidote:

First, our Orinda, spotless in her fame,

As chaste in wit, rescued our sex from shame;

And now, when Heywood’s soft, seducing style

Might heedless youth and innocence beguile,

Angelic wit and purest thoughts agree

In tuneful Singer, and great Winchilsea.

For me, who never durst to more pretend

Than to amuse myself, and please my friend:

If she approves of my unskilful lays,

I dread no critic, and desire no praise.

Джейн Бреретон (1685–1740)

О парадном портрете мистера Нэша, размещённом между бюстами сэра Айзека Ньютона и мистера Поупа

В Египте древние жрецы

Так мудрено писали,

Что, разбираясь, мудрецы

Все локти искусали.

Но в наши дни иной расклад:

На память о витиях

Их бюсты в Бате встали в ряд,

О Бог Искусств, прости их!

Сэр Айзек Ньютон, коль права

Я хоть отчасти в этом,

Был золотая голова

И тьму прорезал светом.

Был мистер Поуп острослов

Масштабов небывалых,

Что видно из его трудов

Любому, кто читал их.

Но странно, как сюда забрёл

Нэш, человек обычный, —

То проходимец, то осёл,

То грубый, то тактичный.

Два бюста и портрет, они —

Как в пирамиде грани:

Ум с Остроумием в тени,

Дурь на переднем плане.

Перевод В. Ослона

К Филотиму

Что нет верней тебя в любви,

Внушаешь вечно мне ты;

Меня ты больше не гневи,

А лучше попросту яви

Своей любви приметы.

Будь, Филотим, покорен мне,

Хоть ты царить рождён;

И не спасёт твой пол, зане

Не чтут в Амуровой стране

Салический закон[38].

Перевод В. Ослона

К Дэмону

Брось, Дэмон, брось, пора знать честь;

Оставь бессовестную лесть;

Ведь ложью в женском сердце страсть

Зажечь не выйдет — лишь украсть:

Сочувствия во мне она не будит,

И не к любви — скорей к презренью нудит.

Ты хочешь сблизиться со мной —

Так будь мужчиной, а не ной;

Пусть время и твой честный взгляд

Мне верность и любовь сулят;

Поскольку, Дэмон, уж поверь,

Вотще уловки впредь, как и теперь.

Перевод В. Ослона

Из послания миссис Энн Гриффитс

Случись, что взглянет критик записной

На тот сумбур, что шлю тебе одной,

Он завизжит отчаянно и звонко:

“Как смеет эта глупая бабёнка

В беспомощных стихах взывать цинично

К поэтам, коих слава безгранична?

Напишут эти авторши подчас

Такое, что вгоняют в краску нас!”

Я знаю, что занудна и скучна;

Но почему я права лишена

Показывать друзьям своё занудство

(Мужчины-авторы не прячут труд свой),

Мне не понять. Да, я скучна, но мне

Кощунство чуждо, низость дум — вдвойне!