Из-за Макдональда, отказывающегося принять любые сокращения текста, статью, в конечном счёте, отклонили. Она была сначала принята, потом отклонена, опять принята и снова отклонена. «Я ужасно сожалею об этом, - сказал Спендер в интервью незадолго до своей смерти. - Это единственная статья, которая так и не была опубликована в «Инкаунтере» из-за очень сильного давления на нас Конгресса за свободу культуры. Да, единственная за всё время работы. Когда решался вопрос о её публикации, статья мне казалась довольно глупой, и я думал, что, скорее всего, если бы я просматривал её изначально, то либо захотел бы изменить текст, либо вовсе отклонил бы. Теперь, оглядываясь назад, я думаю, что это единственное, о чем я очень сожалею, так как считаю, что если статья мне не понравилась, когда я прочитал её, я всё же должен был настоять и высказать тогда своё мнение, после чего любой ушёл бы в отставку: мы публикуем эту статью, потому что мы приняли её, а единственной причиной для отклонения был её антиамериканизм»[776]. Но это было не просто вмешательство Парижского офиса. По словам Дианы Джоссельсон, которая сочла «её [статью] очень разочаровывающей», это было «одним из примеров редакционного вмешательства ЦРУ, и Майкл боролся с ним очень упорно, но так и не победил»[777]. Как Управление сыграло в этой истории со статьёй главную роль? Если, согласно утверждениям людей, причастных к этой ситуации, публикации Конгресса не просматривались перед выходом Агентством, то каким образом информация о статье Макдональда дошла до них? Джоссельсон получал предварительные экземпляры «Прев» и, по крайней мере, знал содержание подготавливаемого к выпуску «Инкаунтера». Конечно, не в его интересах было передавать эту пламенную статью своим начальникам в Вашингтон? Джоссельсон всегда предпочитал решать проблемы независимо от Управления, взаимодействие которого с Конгрессом вызывало у него всё большее негодование. Однако, несомненно, что статья «Америка! Америка!» произвела немало шума в коридорах Вашингтона. Наиболее вероятно, статья попала туда через представителя ЦРУ в Конгрессе, которым тогда являлся Ли Уильямс.

Если единственным изъяном статьи являлась её отсылка к дешёвому антиамериканизму, почему Управление готово было рисковать воспринимаемой «объективностью» «Инкаунтера», своего «самого важного актива», подавляя его? Конечно, это была отличная возможность продемонстрировать «честность» «Инкаунтера», разрушить представление о том, что журнал не обращает внимания на промашки Америки, перенастроить звук, который, по заявлениям некоторых критиков, всегда звучал не так, как нужно. И главное, если статья была так «нелепа», как все говорили, тогда какой вред она могла нанести кому-либо, кроме её автора? В противоречие тому, что позже вспоминала Диана Джоссельсон, сам Джоссельсон был фактически против публикации статьи с самого начала. Он назвал её «самой антиамериканской статьёй, которую я когда-либо читал», и говорил, что её надлежало отдать в советскую «Литературную газету»[778]. Он знал, что Макдональд, «вероятно, поднимет шум и выступит против нас публично, но я готов к этому». Везде в решении отклонить материал прослеживается его рука. Публикация этого текста могла сильно подпортить репутацию «Инкаунтера» в Вашингтоне, а также выставить Джоссельсона предателем. На кону было доверие к нему лично[779].

Для тех матёрых кадров силовых секретных операций, которые смотрели на Отдел международных организаций как на несущественную ерунду, глумились над идеей поддержать или помочь людям и организациям и, как предполагалось, были «друзьями» или имели «аналогичную точку зрения», выходка Макдональда была подтверждением их правоты. Ричард Хелмс, заместитель Уизнера, а позже директор ЦРУ, высказывал эту скептическую точку зрения, когда сказал специальному комитету: «Тайному руководителю... вбивают в голову, что нельзя рассчитывать на то, что его агент будет ему беспрекословно подчиняться или своевременно всё докладывать, если не владеть его душой и телом»[780]. То, что кто-либо из работавших в ЦРУ, мог надеяться на «приручение» известного борца с устоями Макдональда, казалось чистым безумием.

Все эти аргументы являются маскировкой настоящей причины отказа от публикации статьи Макдональда. Антиамериканизм действительно был, но он мог быть допущен в разбавленной форме. Однако решив продолжить своё наступление длинной статей, суммирующей отчёт о поведении американских военнослужащих, попавших в плен во время Корейской войны, Макдональд зашёл слишком далеко. Отчёт, представленный Юджином Кинкидом (Ееugene Kinkead) в журнале «Нью-Йоркер» предыдущей осенью и одобренный американской армией, осуждал поведение американских военнопленных: они «часто становились неуправляемыми. Они отказывались повиноваться приказам, они вызывающе вели себя и иногда избивали офицеров, которые пытались давать им указания... зимними ночами беспомощных больных дизентерией вытаскивали из хижин их товарищи и оставляли умирать на холоде». Средний американский солдат «казался беспомощным без упаковки таблеток и туалета без электросмыва»[781]. Особенно беспокоил тот факт, что доклад также показывал высокий уровень сотрудничества (с противником) и подверженности психологической обработке. Удивительно, что армия согласилась обнародовать этот отчёт, создав таким образом кошмар для правительственных пропагандистов[782].

Включение этих данных в статью Макдональда было одной из серьёзных причин того, что публикация в «Инкаунтере» будет гарантированно запрещена изданием и на неё наложено официальное вето. Именно из-за этого статья и была свёрнута. И всё же несколько лет спустя ни один из непосредственно причастных к запрещению статьи Макдональда не смог вспомнить материалы Кинкида. «Мне не известно ни о каком упадке морали в среде американских солдат на завершающем этапе Корейской войны, - сказал Ирвинг Кристол. - И даже если бы это было правдой, то Дуайт не мог знать об этом, и что вообще он знал о Корейской войне? Он сидел в Нью-Йорке, писал для «Нью-Йоркер» и не имел ни малейшего представления о корейских событиях, он даже никогда не был в Корее. Не думаю, что он когда-либо посещал расположение войск. Он не мог ничего знать о недовольстве в рядах военных, о котором я даже ничего не слышал. Я вообще не помню, чтобы это описывалось в статье Дуайта Макдональда»[783].