И их увидели… два пацана. Они стояли около высокой моложавой и строгой женщины. Сначала они все трое подняли головы на звук голоса, потом переглянулись.

— Думаете, это они? — спросила женщина.

— Наверное, — неуверенно сказал один. Тот, что Веня. Второй, крутясь на месте, как будто был с шилом в штанах, завопил, дёргая брата за рукав:

— Веник, смотри, вон те, несутся, видишь? Это они! Вон тот, самый здоровый!

Веня обернулся на бегущих мужчин и кивнул:

— Да, ба, точно, это он.

Ба внимательно посмотрела на Гринга — а это был он, потом на двух других и остановилась на Горыныче.

— Ну, что ж… Они, так они. Короче, парни, быстро едем в аэропорт, к тому месту, о котором вы мне рассказывали. Надо успеть туда до них и втихаря проскользнуть за ними в ту дверь, о которой вы мне рассказывали.

Она с сомнением посмотрела на внуков, ибо — “втихаря” и они… Мда… Тут Веник повернулся к уже помчавшейся вниз ба:

— А как же мама?

— Звякну ей сейчас, — она на ходу вытащила телефон и позвонила:

— Сонечка, мы едем по срочному делу… в аэропорт.

— Что, опять? Мама, сколько можно!

— Сколько нужно! Можешь оставаться здесь, но я и внуки уходим. Если хочешь, можешь присоединиться, но, если нет — останешься здесь одна! Дети уходят со мной!

— Мааамааа… — но мама отключилась.

Томка встретила своих уже в машине.

— Тасмариэлечка, что ты там такое сказала? Это ведь ты была?

Она благосклонно кивнула Горынычу.

— Тёть Аня звонила, сказала, что Ена рожает. Так что — поторопитесь, иначе её мужу грозит кастрация.

Петрус побледнел. Нет, он не боялся лишиться чего-то там у себя, он на самом деле испугался, разумеется, за жену. Как она там одна, брошенная, несчастная…

— Ну, мы всё купили, давайте уже в замок! — взмолился он.

— Сейчас, — кивнул Гринг, заводя мотор. — Граф, если мы приедем без ёлки, то нас ещё и прикопают после кастрации. Так что, едем. Я знаю, где есть ёлки на тот случай, если их нет уже нигде.

Ехали на пределе возможных скоростей, сигналя, маневрируя между машинами, и заехали в лесок. Поехав по заснеженной тропе, остановился у избушки. Гринг посигналил и к ним вышел мужчина.

— А, майор! Доброго вечера. Что привело вас? — он стоял, заглядывая в окно машины.

— Ёлку, большую и срочно! Егор Степаныч, в долгу не останусь!

— Да мы с женой и так в долгу у вас… Пошли, — он направился вглубь леса.

Гринг, прихватив топор, помчался за ним. Посмотрев на его топор Степаныч рассмеялся.

— Ты этим будешь её рубить, как минимум, часа четыре.

— Да ладно, не до жиру. Хоть какую-то уже срубить.

Тот подумал, кивнул и привёл его на опушку. Там стояла невысокая, по Гринговским меркам и росту, ёлка. Пушистая красавица возвышалась макушкой над бароном и рубить её было очень жалко.

— А если выкопать?

Лесник вздохнул. Сходили за лопатами и выкопали довольно быстро в несколько пар рук — всех драконов пристроили к этому делу. За полчаса управились, привязали к крыше машины и отправились в "Храброво”.

Нагруженные кучей коробок женщина и мужчины с ней ни для кого не были чем-то из ряда вон выходящим явлением в аэропорту, да ещё перед самым новым годом, кроме одной троицы: ба с внуками, сидящими в засаде. Они следили за ними в три пары глаз. Куда пойдут? Туда-нет? Когда группа “драконов” направилась целенаправленно к стене без окон и дверей, они быстрыми перебежками рванули за ними.

— Мама! Веня, Жорик! Постойте, я с вами!

Они обернулись. Мама Соня, с платком набекрень и растрёпанными волосами, как всегда, догоняла их, летя по проходу. Крепко ухватив близнецов за руки, она с воинственным видом сдула упавшую на глаза прядь волос и потащила их к той же стене. Двери как раз открылись и мужчины с женщиной уже заходили внутрь…

— Да быстрее вы, не успеем… Последний шанс же!

Они поднажали и ворвались в самую последнюю минуту. И… никого не увидели. Коридор был пуст. И ни одной двери…

…Драконы слышали крики за спиной и о “не успеваем”, и о “последнем шансе”, но так торопились, что решили оставить всё на совесть Хойвелла, который руководил этим коридором-переходом. Им было некогда, все спешили в замок.

Уже через пять минут вывалились в холле и Петрус бегом, чуть не летя над ступенями, поднялся наверх, оставив остальных внизу самим разбираться и с ёлкой, и с теми, кто так хотел успеть с ними прорваться в магический коридор.

Поднявшись на этаж, помчался к спальне и тут его встретил сэр Бэрримор.

— Милорд! Вы вернулись! Как раз вовремя! Разрешите поздравить вас! Вы теперь счастливый отец… тройни! — и, быстро проскользнув мимо опешившего графа, побежал к себе на рабочее место.

Петрус обалдевшими глазами посмотрел ему вслед и увидел дворецкого, подпрыгивающего на бегу и хохочущего во всё горло.

— Воистину, в этом замке не осталось ни одного нормального чел…дракона… — пробормотал он и ворвался в спальню. Ну, тройни он не увидел, сколько ни осматривал кровать. Лежало дитё под одеялком, а рядом его дети, Мэй и Лониэлька. Они лежали с двух сторон от младенца и дрыхли. Жены не было нигде. Оглядывая спальню, заглянул даже в камин… Ну, мало ли… Как в страшном сне представил — снова один, с ребёнком, на этот раз, с младенцем, и ему стало плохо. Опустившись на край кровати, дрожащими пальцами отодвинул одеялко. Кто хоть там? Это была, судя по платьицу, девочка. Зашевелилась старшая дочь и, не открывая глаза, сказала:

— Мам, ты быстро. Уже искупалась? — и снова уснула.

Петрус выдохнул и слёзы непроизвольно покатились по щекам. Купается… А он-то… Опять подумал что попало. Быстро поднявшись, пошёл в ванную комнату, плавно переходящую в бассейн. Уверен был почему-то, что она плавает. Так и оказалось. Зайдя внутрь, сел в кресло и стал просто смотреть, как она рассекает воду уверенными гребками. Слёзы уже высохли, и он с умилением наблюдал за ней, как она плывёт в ту сторону. Вот достигла противоположного бортика и, оттолкнувшись ногами, поплыла в обратную, поднырнув и некоторое время плывя под водой. Это его всегда нервировало. Ему надо было её видеть. Поэтому поднялся и подошёл к краю. Хм… Зря он это сделал. Жена вынырнула и проплыла немного брассом, как она называла этот вид плавания, и снова нырнула. Кажется, глубже, чем до того. Петрус нагнулся над водой, пытаясь в полутёмном бассейне разглядеть свою несносную и… Йена вынырнула и обрызгала мужа с ног до головы. Он засмеялся:

— Йена, любовь моя! Выходи уже, я тебя обниму свою королеву души моей!

— А ты… а вы, милорд…

— Я просто готовил всем подарки — с братом и бароном, в ваших лавках многоярусных. Прости! Кто ж знал, что дочери приспичит осчастливить нас своим появлением.