— Здоровые яйца, — пояснил мистер Уиллоби, перекатывая их на ладони.

Они издавали приятные щелкающие звуки.

— Полосатый жадеит, из Кантон, — сказал он. — Самый лучший из здоровые яйца.

— Вот как? — До меня наконец дошло. — Здоровые — в смысле дающие здоровье, полезные, да?

Он энергично закивал, потом резко остановился со слабым стоном, а после паузы раскрыл ладонь и стал перекатывать шарики туда–сюда, удерживая их в беспрерывном вращении умелыми движениями пальцев.

— Все тело — одна часть, рука — все части, — сказал китаец, слегка касаясь пальцем другой руки различных точек на раскрытой ладони. — Голова там, желудок там, печень там. Шарики вертеться, делают все не болеть.

— Что ж, пожалуй, они такие же портативные, как «алказельцер», — сказала я.

Возможно, именно упоминание о желудке и заставило мой собственный желудок издать в этот момент громкое урчание.

— Первая жена хочет есть, — заметил мистер Уиллоби.

— Весьма проницательно с твоей стороны, — ответила я. — Я действительно хочу есть. Ты мог бы сходить и сказать кому–нибудь об этом?

Он моментально засунул оздоровительные шарики обратно в мешочек и, пружинисто вскочив на ноги, поклонился.

— Покорный слуга идти сейчас, — сказал он и пошел, довольно сильно врезавшись при выходе в дверной косяк.

«Это становится нелепо», — подумалось мне.

Насчет успеха миссии посланного за едой мистера Уиллоби у меня имелись большие сомнения — если он не расшибет башку, свалившись с лестницы, то это, учитывая его состояние, уже будет хорошо.

Мне пришло в голову, что хватит уже сидеть в обнаженном виде, принимая визитеров из внешнего мира, пора действовать. Я встала и, старательно завернувшись в одеяло, вышла в коридор.

На этаже было безлюдно. Кроме нашей комнаты здесь имелись еще две, а подняв голову, я увидела сверху стропила. Значит, мы на чердачном этаже: скорее всего, соседние комнаты занимают слуги, которые сейчас находятся внизу.

Я услышала слабые звуки, просачивавшиеся вверх по лестничному колодцу. Поднималось и что–то еще — запах жарившейся колбасы. Громкое бурчание сообщило мне, что от желудка это не укрылось, и мои внутренности сочли поедание одного сэндвича с арахисовым маслом и миски супа за сутки совершенно недостаточным.

Подоткнув верхние края одеяла на манер саронга так, чтобы была прикрыта грудь, и подхватив волочившийся нижний край, я последовала на запах еды.

Звяканье, бряцание, чавканье — короче говоря, звуки, сопровождающие процесс поглощения пищи, исходили из–за закрытой двери на первом этаже над цокольным уровнем. Я распахнула дверь и оказалась в конце длинного помещения, оборудованного как столовая.

Вокруг стола сидели женщины, два с лишним десятка. Некоторые были одеты полностью, но большая часть явилась в дезабилье, что делало мое одеяло не столь уж нескромным нарядом. Женщина в конце стола увидела, что я маячу в дверном проеме, и дружелюбно поманила меня, подвинувшись, чтобы освободить место на краю длинной скамьи.

— Ты, наверное, новая девушка? — спросила она, оглядывая меня с откровенным интересом. — Вообще–то ты постарше, чем обычно берет мадам, — она предпочитает, чтобы нашим девушкам было не больше двадцати пяти лет. Но ничего, — поспешила заверить она, — выглядишь ты совсем неплохо. Не сомневаюсь, у тебя все будет хорошо.

— Чистая кожа и симпатичное лицо, — заметила темноволосая леди напротив, оглядывая меня с видом человека, оценивающего лошадь. — И сиськи тоже, насколько могу судить.

Она слегка вытянула шею, присматриваясь, насколько позволяло одеяло, к ложбинке между моих грудей.

— Мадам не нравится, когда мы берем покрывала с кроватей, — попеняла моя первая знакомая. — Если у тебя пока нет ничего приличного, носи свою сорочку.

— Ага, будь с одеялом поосторожнее, — посоветовала темноволосая девушка, продолжая внимательно меня рассматривать. — За пятна на постельном белье мадам делает вычеты.

— А как тебя зовут, дорогуша? — спросила невысокая, довольно пухленькая девушка с круглым дружелюбным лицом. — Мы все тут с тобой болтаем, а сами даже не представились. Я Доркас, это Пегти. — Она показала пальцем на темноволосую, а потом указала через стол на светленькую женщину рядом со мной. — А это Молли.

— Меня зовут Клэр, — сказала я с улыбкой и подтянула одеяло повыше.

Пока у меня не было четкого представления, как лучше объяснить девицам, что я не новенькая из их числа, но на данный момент эта проблема явно отступала перед желанием позавтракать.

Очевидно, угадав мою нужду, дружелюбная Доркас достала из буфета, стоящего за ее спиной, деревянную тарелку для меня и подтолкнула ко мне большое блюдо с колбасами. Еда была хорошо приготовлена и в любом случае показалась бы вкусной, а уж для умирающей с голоду, как я, и вовсе была амброзией.

«Куда лучше, чем завтраки в кафетерии больницы», — подумала я, зачерпнув очередную порцию жареного картофеля.

— Нарвалась на любителя грубостей, да?

Молли кивнула на мою грудь, и я, взглянув вниз, с ужасом заметила выступавший над краем одеяла большой красный кровоподтек. Собственную шею я видеть не могла, но направление заинтересованного взгляда Молли дало ясно понять, что ощущавшееся мною легкое покалывание свидетельствовало о наличии следов укусов.

— И нос у тебя тоже малость припух, — сказала Пегги, окидывая меня придирчивым взглядом.

Она потянулась через стол, не обращая внимания на то, что при этом движении ее легкая рубашонка сползла с плеч чуть ли не до талии.

— Делал тебе больно, да? Есть такие любители, но у нас им воли не дают. Если клиент позволяет себе распускать руки или что–то в этом роде, кричи погромче. Мадам не позволяет гостям обижать девушек: стоит завизжать, и Бруно будет тут как тут.

— Бруно? — слабым голосом переспросила я.

— Привратник, — пояснила Доркас, деловито отправляя в рот яйцо. — Здоровенный, как медведь, поэтому мы прозвали его Бруно. А как его зовут на самом деле? — спросила она, обращаясь ко всем I девицам разом. — Гораций?

— Теобальд, — поправила ее Молли и отвернулась, чтобы позвать служанку в конце комнаты. — Джейни, принеси еще эля, ладно? Новая девушка его не пробовала! Ага, Пегги права, — сказала она, снова повернувшись ко мне. Едва ли ее можно было назвать хорошенькой, не считая приятной формы рта, но зато в ней подкупало приветливое выражение. — Конечно, если клиенту просто охота поиграть, изобразить насильника или что–то в этом роде, Бруно звать не надо. Спугнешь хорошего гостя, а возмещать убытки придется тебе. Но если он разошелся не на шутку и ясно, что тут щипками да шлепками не обойдется, ори во всю глотку. По ночам Бруно никогда не отлучается далеко. О, а вот и эль, — добавила она, взяв большую оловянную кружку у служанки и со стуком поставив ее на стол передо мной.