На фотобумаге вся площадь спектрограммы разбивалась на маленькие прямоугольники размером F Ч t, где F — ширина полосы, на которые разбивался весь спектр речи, а t — минимальная длительность отрезка передачи при разбивке ее по времени.

Считаю целесообразным дать описание «мозаичной» системы засекречивания, приведенной в книге Льва Зиновьевича Копелева «Утоли мои печали» (1981). Он вложил в уста начальника Марфинской лаборатории (жаргонное название — шарашка) Антона Михайловича Васильева такое определение, высказанное группе заключенных: «В последние годы применяются сложные системы так называемой мозаичной шифрации. В годы войны ими уже пользовались и наши союзники, и наши противники, и мы. Звуковые сигналы разделяются частотными фильтрами на три или четыре полосы и с помощью магнитного звукозаписывающего диска дробятся по времени. На короткие доли — от 100 до 150 миллисекунд. Шифратор перемешивает эти отрезки. И по проводу идет этакое крошево из визгов и шумов. А на приеме передачу декодируют и восстанавливают первоначальную речь… Такие системы более или менее устойчивы, поскольку противник не может подслушать разговор, пока не создаст аналогичный шифратор-дешифратор… Пока! Но в конце концов создаст. А наша с вами главнейшая, важнейшая задача — достигнуть АБСОЛЮТА».

Что же собой представляла «мозаичная» система шифрования? Узел шифратора, осуществлявший частотные преобразования, переставлял прямоугольники со сторонами F и t по частоте, в некоторых случаях инвертируя спектр частот, а узел временных перестановок переставлял их по времени. Так в основном из «плавной» спектрограммы речи появлялась «мозаичная» картинка. В результате необходимо было решать вопрос восстановления нормальной речи по линейной передаче с естественным исходным положением ее отрезков.

До 1944 года это казалось невозможным — спектрографа не было. Единственным методом оценки стойкости был метод прослушивания линейной засекреченной передачи, где прослушивались двузначные числа, отдельные слова и фразы. Аппараты засекречивания с шифратором обеспечивали необходимую стойкость против такой дешифровки.

Спектрограф при значениях F в сотни герц и t в 60–100 миллисекунд с глубиной временных перестановок в 200 миллисекунд позволял за время, обусловленное сложностью преобразований, осуществляемых шифратором, восстановить исходную картину спектрограммы, т. е. дешифровать передачу.

В СССР группа дешифровки под руководством сотрудника 5-го Управления (шифровально-дешифровального) НКГБ (с 1946 года — 6-го Управления МГБ) Андрея Петровича Петерсона была создана через четыре-пять лет после начала разработок сложных «мозаичных» систем. Первые результаты группа стала выдавать в середине 1944 года.

Используя многошлейфовый осциллограф (как прообраз американского «Саунд Спектрографа») группа начала «раскрывать» аппараты засекречивания один за другим. Итоговым документом явился отчет группы, утвержденный 28 декабря 1945 года. Приведем три главных положения этого отчета:

1. Все аппараты «мозаичного» типа были дешифрованы.

2. Нельзя было увеличить стойкость за счет уменьшения F и t, поскольку резко ухудшалось качество восстановленной речи.

3. Предложено было искать решение задачи создания стойкой аппаратуры двумя путями — усовершенствованием разрабатываемой в 6-м Управлении «мозаичной» аппаратуры РТС, а также использованием вокодера как речепреобразующего устройства.

После выхода отчета с начала 1946 года экспертная дешифровальная группа «бомбардировала» собственное руководство, говоря о необходимости принятия срочных мер для того, чтобы избежать утечки информации, передаваемой по каналам связи.

Кроме того, еще в сентябре 1944 года начальник УВПС НКВД (МВД с 1946 года) генерал-майор П. Ф. Угловский подготовил докладную записку заместителю наркома внутренних дел И. А. Серову. В ней он указал на несовершенство аппаратуры засекречивания и высокую вероятность подключения к магистралям связи технической разведки противника.

Наконец, ориентировочно в апреле-мае 1946 года руководством МГБ было проведено совещание по обсуждению «острой» ситуации, сложившейся в области секретной телефонии. В совещании принимали участие представители ОПС МВД и 6-го Управления МГБ, в том числе дешифровщики. Участник этого совещания А. П. Петерсон рассказывал, что многие выступающие (не только представители ОПС) выражали мнение о том, что все дешифровальные результаты являются плодом теоретизирования, что все это нужно показать на практике — снять засекреченную передачу с канала связи и по ней установить переданную информацию. Дешифровщиков очень критиковали.

На совещании было принято решение провести эти испытания и по их результатам подготовить практические меры по проведению дальнейших работ в области секретной телефонии. Материал для дешифровки должен быть подготовлен в ОПС и передан в 6-е Управление по телефонной линии с помощью аппарата засекречивания. При подготовке зашифрованной передачи специалисты ОПС пошли на хитрость — в один из аппаратов засекречивания, изготовленный заводом, в систему засекречивания были внесены некоторые изменения.

Перед дешифровщиками стояли две задачи:

— определить принципы засекречивания;

— осуществить дешифровку передачи и предоставить расшифрованный текст.

Дешифровщики быстро установили систему преобразования речи, после чего дешифровали передачу длительностью 24 минуты. «Заказчику» — ОПС — был послан напечатанный на машинке открытый текст. При сравнении этого текста с оригиналом, который хранился у министра МВД Круглова, они оказались идентичными.

Однако во второй половине 1947 года состоялись события, которые привели к совсем другой организации работ по разработке аппаратуры гарантированного засекречивания телефонных переговоров.

В середине 1947 года работу ОПС МВД обследовала мощная комиссия, которая состояла из нескольких рабочих групп. В одной из таких групп принимал участие А. П. Петерсон. Эта рабочая группа обследовала состояние абонентских линий, в том числе кабельных шкафов в г. Клине. Вывод этой группы по обеспечению безопасности связи был негативным. Очевидно, что и общий вывод комиссии, учитывая основное качество «мозаичной» аппаратуры, был отрицательным.

Во время работы комиссии состоялся также визит министра госбезопасности СССР генерал-полковника В. С. Абакумова на центральный узел связи, где размещалась лаборатория ОПС. После этого визита были уволены два техника линейно-аппаратного зала (далее — ЛАЗ). Среди сотрудников лаборатории имелась версия, что на вопрос министра о том, можно ли прослушать переговоры абонентов, было рассказано и показано, как это можно сделать, что и послужило причиной увольнения.

Руководство МВД и МГБ, которое было детально информировано о состоянии дел, по-видимому, понимало не только важность, но и сложность проблемы, возникшей в секретной телефонии. Поэтому были сделаны попытки вовлечь в эту работу выдающихся ученых страны.

Одним из таких ученых был В. А. Котельников, который в лаборатории по секретной телефонии работал над двумя перспективными темами: