— Снял очень хорошие кадры, как я и говорил, — возбужденно продолжал он. — Президента, и то, как застрелили этого беднягу. Все снял. Господи, точно. Понимаете, я следил за президентом. И попал прямо на фейерверк.

Фрэнк молча смотрел на старика.

— Все это здесь, лейтенант. Не знаю, будет ли вам из этого какой-либо толк… — Фландерс посмотрел на часы. — Так. Мне пора идти, а то я опоздаю на обед. Жена это не любит.

Он направился к выходу. Сет уставился на видеокассету.

— Да, лейтенант, и еще одно.

— Да?

— Если от моей съемки будет какой-нибудь толк, как вы думаете, когда о ней напишут, мою фамилию упомянут?

— Напишут о ней? — Фрэнк покачал головой.

— Ну да! — взволнованно подтвердил старик. — Понимаете, историки. Они назовут ее «кассетой Фландерса», как-нибудь так… Может быть, «видео Фландерса». Понимаете, как это бывало прежде…

— Как это бывало прежде? — Фрэнк устало потер виски.

— Ну да, лейтенант. Понимаете, как «пленка Запрудера»[29] с Кеннеди.

У Сета на лице наконец отразилось понимание.

— Я прослежу за тем, чтобы об этом узнали все, мистер Фландерс. Обязательно. Ваша фамилия войдет в историю.

— Вот и отлично. — Старик радостно потряс пальцем. — История — это мне нравится. Всего хорошего, лейтенант.

* * *

— Алан?

Ричмонд рассеянно махнул рукой, приглашая Рассел войти, после чего снова заглянул в лежащую перед ним тетрадь. Закончив, он закрыл тетрадь и посмотрел на главу своей администрации; его взгляд оставался непроницаемым.

Какое-то мгновение Рассел колебалась, нервно сплетая и расплетая пальцы и уставившись на ковер. Затем она торопливо прошла через комнату и скорее упала, чем села, в кресло.

— Даже не знаю, что тебе сказать, Алан. Я сознаю, что мое поведение, абсолютно неподобающее, невозможно оправдать. Могу только сказать, что на меня нашло затмение.

— Значит, ты не собираешься убеждать меня в том, что таким образом действовала в моих интересах? — Ричмонд вернулся в кресло, не отрывая взгляда от Рассел.

— Нет, не собираюсь. Я пришла, чтобы подать прошение об отставке.

— Похоже, я все-таки недооценил тебя, Глория. — Президент усмехнулся и, встав, подошел к столу и облокотился на него, лицом к Рассел. — Напротив, твое поведение было абсолютно подобающим. На твоем месте я поступил бы в точности так же.

Она подняла на него взгляд. На лице у нее отразилось изумление.

— Не пойми меня превратно, Глория; как и подобает лидеру, я жду от людей преданности. Однако при этом жду, что люди будут оставаться людьми, со всеми присущими им слабостями и инстинктом самосохранения. В конце концов, все мы по большому счету животные. Своего положения в жизни я добился, ни на минуту не выпуская из вида то обстоятельство, что самой важной персоной в мире являюсь я сам. В какой бы ситуации я ни оказывался, какие бы препятствия передо мной ни возникали, я никогда, никогда не терял из вида этот простой трюизм. И твой поступок в ту ночь показывает, что ты также разделяешь это убеждение.

— Ты догадался, что я собиралась сделать?

— Разумеется, Глория. Я не виню тебя в том, что ты воспользовалась ситуацией, дабы постараться выжать из нее максимальную выгоду. Господи, да это же фундамент, на котором зиждется вся наша страна и этот город в частности!

— Но когда Бёртон рассказал тебе…

Ричмонд поднял руку, останавливая ее.

— Должен признать, в тот вечер я испытал определенные чувства. Из которых на первом месте, пожалуй, стояло ощущение, что меня предали. Но затем я пришел к заключению, что на самом деле ты проявила силу характера, а не слабость.

Рассел тщетно пыталась понять, куда все он ведет.

— В таком случае правильно ли я полагаю, что ты не принимаешь мою отставку?

Подавшись вперед, президент взял ее за руку.

— Я даже не припоминаю, Глория, чтобы ты произносила это слово. Я не могу себе представить, что мы разорвем наши отношения после того, как так хорошо узнали друг друга. Предлагаю остановиться на этом.

Рассел поднялась, собираясь уходить. Президент вернулся за стол.

— И еще, Глория. У меня есть несколько дел, которыми я хотел бы заняться с тобой сегодня вечером. Моей семьи нет в городе. Так что, наверное, нам будет лучше расположиться в жилых покоях.

Рассел оглянулась.

— Возможно, ночь выдастся долгой, Глория. Так что захвати с собой смену белья. — Президент не улыбался. Его взгляд пронзил Рассел насквозь. Затем он снова вернулся к работе.

Когда Глория закрывала за собой дверь, у нее тряслась рука.

* * *

Джек колотил в дверь с такой силой, что толстое полированное дерево впивалось ему в костяшки.

Дверь открыла горничная, но Грэм протиснулся мимо нее, не дав ей сказать ни слова.

Дженнифер Болдуин спустилась по изогнутой лестнице в отделанную мрамором прихожую. Она была еще в одном дорогом вечернем платье, ниспадающие на плечи волосы обрамляли глубокий вырез. Дженнифер не улыбалась.

— Джек, что ты здесь делаешь?

— Я хочу поговорить с тобой.

— Джек, я занята. С этим придется подождать.

— Нет! — Схватив за руку, он развернул ее, распахнул резные двери и, втолкнув ее в библиотеку, захлопнул двери за собой.

Дженнифер рывком высвободила руку.

— Джек, ты с ума сошел?

Он обвел взглядом просторное помещение с огромными книжными шкафами, до отказа накормленными первыми изданиями в тисненных золотом переплетах. Все напоказ — ни одну из этих книг, скорее всего, даже не открывали. Всё напоказ…

— У меня к тебе один простой вопрос. Ответь на него, и я уйду.

— Джек…

— Всего один вопрос. И я тотчас же уйду.

Подозрительно посмотрев на него, Дженнифер скрестила руки на груди.

— И что это за вопрос?

— Ты звонила мне на фирму и говорила, чтобы Барри Алвиса выгнали с работы за то, что он заставил меня работать в тот вечер, когда мы ходили в Белый дом?

— Кто это тебе сказал?

— Просто ответь на вопрос, Дженн.

— Джек, почему это для тебя так важно?

— Значит, ты просила, чтобы его выгнали?

— Джек, перестань забивать себе голову всяким мусором и подумай о том, какое будущее ждет нас с тобой. Если мы…

— Отвечай на вопрос, черт побери!

— Да! — взорвалась Дженнифер. — Да, я попросила, чтобы эту тварь уволили! И что с того? Алвис это заслужил. Он обращался с тобой как с низшим. И это была его роковая ошибка. Он сам — ничто. Алвис играл с огнем и сгорел, и мне его ничуточки не жалко. — Она смотрела на него без тени раскаяния.

Получив ответ, который он ожидал услышать, Грэм сел в кресло и уставился на массивный письменный стол в противоположном конце комнаты. Кожаное