— Я знаю, анара, — вздохнула Сефрения. —Таково уж мое тяжкое бремя.

— Сефрения! — мягко возмутился Стрейджен.

— Как же вы его выпроводили, не получив нож в спину,ваше превосходительство? — осведомился Телэн. — Отказы такого сортаобычно плохо кончаются.

— Я сказал ему, что он предлагает слишком низкуюцену, — пожал плечами Оскайн. — Если он явится еще раз с предложениемполучше, я, быть может, и соглашусь.

— Великолепно, ваше превосходительство! —восхитился Стрейджен. — А что, кстати, он вам предлагал?

— Он обошелся без подробностей. Намекал на некуюкрупную контрабанду и сказал, что ему нужна помощь министерства иностранныхдел, чтобы расчистить дорогу контрабанде. Намекал он также, что уже купилминистерство внутренних дел и таможенный отдел министерства финансов.

— Он бессовестно лгал, ваше превосходительство, —заверил его Стрейджен. — Контрабанда отнюдь не доходное ремесло. Слишкоммного риска, а прибыль ничтожная.

— Да я и сам так подумал. — Оскайн откинулся вкресле, задумчиво поглаживая подбородок. — Эта шайка стириков из Верелаполагает себя великими хитрецами, но в сравнении с настоящими преступниками онипросто дети. Они состряпали не слишком убедительную историю. На самом деле имнужен был доступ к правительству и власти различных министерств, чтобы с их жепомощью свергнуть само правительство. Империя должна была оказаться на краюгибели, чтобы мне пришлось мчаться в Эозию и умолять принца Спархока спастинас.

— Однако они своего добились, — напрямик заметилИтайн.

— Пожалуй, что да, но так неуклюже. Лично я сгорел бысо стыда от такой дрянной победы. Это вопрос стиля, Итайн. Всякий любительможет по ошибке добиться успеха. Настоящий профессионал держит в руках все нитидела, не полагаясь на везение.

Вскоре после этого они разошлись по спальням. Спархок,покидая гостиную, не сводил глаз с Сефрении и Вэниона. Они обменялисьнесколькими осторожными взглядами, но ни один так и не решился сделать первыйшаг.

Они собрались вновь на следующее утро, и Телэн с Келтэномточно состязались, кто из них больше съест за завтраком.

Поболтав немного о пустяках, перешли к делам.

— Сразу после неудавшегося мятежа в Материоне Крегернанес мне визит, — сказал Спархок Ксанетии. — Он говорил правду — вовсем этом действительно замешан Киргон?

Она кивнула.

— У Киргона множество причин ненавидеть стириков и ихбогов. Проклятие, что на десять тысячелетий заключило его народ в пределахКинезги, разъярило его сверх всякой меры. Стирики-изгои из Верела целикомразделяли его ненависть, ибо также понесли наказание. — Ксанетияпомолчала. — Все мы ненавидим Заласту, однако же нельзя подвергатьсомнению его храбрость. Рискуя своей жизнью, доставил он посланиестириков-отступников в потаенный град Кирга, дабы представить его пред самимКиргоном. Предложение их было просто. С помощью Беллиома возможно уничтожитьстирикское проклятие и выпустить киргаев в мир. Стирики будут стерты с лицаземли, равно на радость Киргону и изгоям, киргаи станут владеть миром, аОгераджин и его сообщники получат почетные и влиятельные посты — и Афраэльбудет уничтожена, после чего Заласта завладеет Сефренией.

— Понемножку для каждого, — сухо заметил Сарабиан.

— Так полагали Огераджин и Заласта, — согласиласьКсанетия. — Они, однако, не принимали в расчет натуру самого Киргона.Скоро узнали они, что никогда не согласится он на вторую роль, чтопредназначили они для него. Киргон привык повелевать — не подчиняться. Поставилон над новыми своими союзниками своего верховного жреца Экатаса, объявив, чтоЭкатас будет говорить во всем от его имени. Заласта втайне посмеивался надглупостью бога, полагая, что верховный жрец Экатас, подобно всем киргаям,испустит дух, едва ступив за незримую черту в пустыне. Экатасу, однако, не былонужды пересекать сию черту. С помощью Киргона странствовал он не телесно, нодуховно, и тем самым мог надзирать и направлять новых союзников. Воистину, духЭкатаса способен странствовать далеко, не только для того, чтобы передаватьволю Киргона, но и затем, чтобы извещать союзников и пособников о том, чтопроисходит повсюду.

— Это объясняет, как в Кинезге так быстро узнавали онашем продвижении, — заметил Бевьер. — Мыто удивлялись, как имудается опережать нас.

— Итак, — продолжала Ксанетия, — Огераджин ипрочие отступники, хоть они и изгои, всемерно презираемые, остаются все жестириками, а стирики народ не воинственный. Все их усилия были направлены наобманы и хитрые уловки. Киргон же воинственный Бог, и он повелел им подниматьиз земли армии мертвецов, дабы сразиться с атанами — оружной рукой Империи.Тогда-то и пришли изгои в замешательство, ибо Киргон не помогал им, ноповелевал. Заласта много странствовал по Эозии, он и предложил Экатасу, чтобыКиргон обманом привел троллей из Талесии на север Дарезии, на что Киргон сохотой согласился. Однако же требовал он все большего. Инак из Леброса, коеговечно окутывает облако раздора, мог раздуть огни вражды по всей Империи, однакостоль сварлив он и вздорен по природе своей, что никто охотно не последовал быза ним. Армиям нужны генералы, а стирики не искушены в сем ремесле. Я не хочуникого оскорбить, Сефрения, — поспешно добавила она. И Ксанетия, иСефрения были на сей счет крайне осторожны.

— Я не оскорбилась, Ксанетия. Мне нравятся солдаты… вовсяком случае, некоторые, — добавила она, быстро глянув на Вэниона, —однако мне кажется, что мир без них был бы гораздо лучше.

— Прикуси язычок, — посоветовал ей Улаф. —Если б миру не нужны были солдаты, нам пришлось бы заняться честным трудом.

Ксанетия улыбнулась.

— В отчаянии и спешке — ибо Киргон становился всенетерпеливее, — отправился Заласта в Арджуну, дабы посвятить в задуманноедело своего сына Скарпу. Скарпа же, в отличие от отца, охотно — и даже свеликой готовностью — прибегал к насилию. Годы, что провел он фокусником надешевых сельских ярмарках, научили его увлекать людские толпы своимкрасноречием и повелительным обращением. Ремесло его, однако, было повсеместнопрезираемо, и сие причиняло ему немалую боль, ибо Скарпа всегда был весьмавысокого мнения о своей особе.

— Что верно, то верно, маленькая леди, —согласился Кааладор. — Если правда то, что рассказывали мне арджунскиеворы, Скарпа верит, что, захоти он, — и полетит или зашагает пешком поводе.

— Истинно так, — согласилась она. — Сверхтого, глубоко презирает он богов и всеми фибрами души ненавидит женщин.